И Кенджи прижал меня к себе, как прижимают плачущего ребенка.
-Я клянусь тебе… — его голос задрожал. — Нет, не в том, что буду любить тебя до конца своих дней и ни за что не оставлю! Это само собой!.. Я клянусь, что завтра, когда тебя увезут на операцию, я буду с тобой. Не в операционной, конечно! Туда меня просто не пустят, да там я и не смогу тебе ничем помочь. Скорее в обморок хлопнусь при виде всех этих скальпелей и крови!.. Да-да, твой самурай вовсе не такой бесстрашный, какого, надеюсь, достаточно похоже изображал!.. Я буду здесь, но буду с тобой. Ты знаешь, как это происходит, мой Синий Цветок. Ты не будешь бояться!
-Обещай, что ты не будешь бояться! Иначе мне страшно будет оставить тебя.
-Не говори так! Это слово страшно звучит.
Он прильнул губами к моему виску.
-Ты ведь не оставишь меня? – тут его голос сорвался. – Черт, что же ты сделала со мной?! Я… Тебя завтра увезут, я останусь здесь…
-Ты будешь со мной! Ты же сам сказал! – я едва сдерживалась от того, что бы не разрыдаться. – Кенджи, родной мой, ты, словно, на войну меня провожаешь!.. Я тоже боюсь, все боятся. Но все-таки, уж если свели нас, даже не подозревавших, кто мы есть, если мы так полюбили друг друга, то, наверное, не для того, что бы мы потерялись.
-Такеши и Маруся… Они ведь потерялись… Нет, прости! Я не должен…
-Кенджи, я не умру! – взмолилась я. – Я Влада убила, самолет твой сюда привела, только, что бы тебя увидеть, ибо никакие обиды, никакие сомнения не стоят твоих объятий! И мое сердце прекрасно все выдержало. Сейчас тоже выдержит! Кенджи… Мой дорогой!.. Мой самурай!..