В такие минуты Белл надолго застывал неподвижно, не отводя глаз от горизонта, и погружаясь в какие-то свои, ведомые только ему мысли. Тогда скулы его чуть вздрагивали, фиалковые глаза темнели, на лбу, между бровей появлялась морщинка.
Иногда Белл проводил на утёсе целый день, и оставался на ночь, растворяясь среди россыпи звёзд, алмазными гроздьями усыпавшими небосвод.
Поначалу Нигар пробовал образумить брата, пытаясь уговорить того вернуться в пещеру, чтобы поесть и согреться, но всё было напрасно. С каждым днём Белл всё сильней замыкался в себе, всё больше молчал, и упрямо покидал пещеру сразу же, как только они с Нигаром заканчивали текущие дела.
Сам Нигар, пользуясь отсутствием брата, и сперва радовавшийся каждой возможности незаметно навестить библиотеку, теперь лишь хмурился и вздыхал, в очередной раз, обнаруживая Белла посреди ледяной пустыни.
Вот и сейчас, привычно материализовавшись меж хаотично застывших торосов, неподалёку от своего дома, куда Нигар переселил Белла, едва тот снова смог летать, младший брат совсем не удивился, застав старшего за немым созерцанием горизонта.
— Ты давно здесь? — подойдя к Беллу, Нигар осторожно тронул того за плечо. — Проголодался?
Белл-Ориэль молча качнул головой.
— Я видел Падших, — бросил единственный козырь Нигар, надеясь хоть этим вывести брата из состояния странной отрешённости.
Это сработало. Белл оторвал взгляд от малинового диска солнца.