Лайла лежала на кровати, в больничной палате, закрыв глаза. Не потому, что не могла их открыть, а потому, что открывать не хотелось. Молодой организм ангела быстро восстанавливался, и боль постепенно уходила, но это было уже неважно. Девушка не чувствовала ничего, кроме пустоты в душе и безмерной гадливости к собственному телу. Когда она в первый раз очнулась после церемонии и поняла, что всё ещё жива, ей снова стало плохо.
Лайла больше не могла смотреть на своё тело. Даже просто вид собственной кожи вызывал у неё тошноту. И мысли о том, что все эти мышцы, плоть и кровь были созданы лишь для того, чтобы превратиться в объект для оплодотворения и размножения, заставляли девушку дрожать от отвращения. Единственным крохотным лучиком света, который пока сохранился в её сознании, были крылья. Её крылья, потому что их никто не коснулся. И не смог осквернить… Это всё, что ей принадлежало в этом мире, и всё, о чём она могла думать.
Солнце ярко светило, и через щель в плотных гардинах свет тонкими лучиками падал девушке на лицо. За окном шумел ветер, весело щебетали птицы. О стекло билась и жужжала рассерженная муха. Мир вокруг зеленел свежей листвой, искрился капельками росы, отражался в зеркале прозрачных рек. Лайла этого не замечала. Для неё всё вокруг погрузилось во мрак, стало совершенно бесцветным. Мир для неё просто исчез…
— Как она, Армисаэль?
Голос Афаэла раздался так неожиданно, что Лайла вздрогнула. Не открывая глаз, она отвернулась к стене, натянув одеяло на голову.
Пишу под псевдонимом Анжела Грей
