В комнате стало темно, лишь адским заревом светились зрачки Белла, подчиняя, завораживая, высасывая жизнь из женщины, что сейчас лежала под ним. Он, не отрываясь, смотрел ей в глаза, впитывая в себя её страсть, и наслаждаясь каждым мгновением близости. Ангел чувствовал, как тело женщины вибрирует, принимая в себя его плоть. Видел, как от страсти и боли расширяются её зрачки, как они взрываются фейерверком оргазма, отдавая ему всё наслаждение, что успели накопить. Это наполняло восторгом и тысячекратно усиливало его собственные ощущения, мощной волной пробегая по венам, и неотвратимо поднимая к самой вершине.
Ярость стихии за окном достигла своего апогея, разразившись канонадой грома, и ангел почувствовал, как его сердце пропустило удар, а тело пробило волнами долгожданного освобождения. Горячим фонтаном оно вырвалось наружу, и Белл закричал, испытывая такое невероятное наслаждение, с которым не могло сравниться ничто даже в Раю.
Рэйма же, истратив себя всю до капли, обессилено дрожала, ощущая, как горячее семя ангела врывается в неё упругими струями, сжигая внутренности словно огнём. Она не могла пошевелиться, не могла протестовать, когда, не насытившись, Белл припал к её губам, вместе с жизнью поглощая последние искорки угасающей в ней страсти.
Когда же последний поцелуй ангела прервался, и он, скатившись с неё, расслаблено откинулся на спину, от Рэймы не осталось ничего, кроме иссушенной, сморщенной мумии, мёртвой куклой застывшей на диване.