Канарис глубоко вздохнул, крепко сжал ладонями руль и надавил на газ.  У него было еще одно дело, оставшееся до того, как он перестанет быть штандартенфюрером СС, окажется вне закона и рухнет вся привычная жизнь. Он ехал за документами для Катарины.

Год назад, в сорок втором, штандартенфюрер СС Канарис вышел на человека, изготавливавшего поддельные документы. Вышел почти случайно, поэтому никто из его аппарата, никто из начальства об этом не знал. Канарис думал недолго. Однажды он приехал к этому человеку, легально державшему фотоателье, вошел в салон в форме СС, показал документы  и сообщил застывшему в ужасе худому, сутулому человеку, что уже сегодня тот должен был бы оказаться на допросе, но арестовывать он его не будет. А взамен он, Канарис, должен быть уверен, что в любое время он сможет рассчитывать на его услуги.   И для начала заказал документы для самого себя на имя некоего швейцарца Рольфа Шнайдера. Фотограф помог загримироваться и скоро документы были готовы. Даже Канарис, не раз сталкивавшийся по службе с поддельными документами, был поражен — его новые документы ничем не отличались от настоящих. Начиная от шрифта, краски и кончая нужными подписями  и печатями. Теперь у фотографа почти совсем не оставалось времени. Утром, после разговора с адмиралом, Канарис приехал к нему и заказал документы для Катарины. На имя Августа Шнайдера. Она должна была превратиться в пятнадцатилетнего мальчишку. Фотограф замахал руками — ему ни за что не успеть! Но Канарис и слышать ничего не хотел. Он не угрожал, не пугал Гестапо. Он просто посмотрел на жену фотографа, молодую белокурую особу с большим животом. Ей, по-видимому, вот-вот предстояло родить.