Проверив, подключен ли он к аппарату, поинтересовалась у меня:
— Как ощущения? Нигде ничего не давит, не трет?
Я ответил, что все в порядке и обрадовался, увидев что, наконец, и до меня Федор Николаевич добрался. Сверля меня своим искусственным глазом он, как и Ирина, минутой ранее, поинтересовался моим самочувствием и готов ли я. Получив от меня утвердительный ответ, попросил ее принести что-то, название чего я не расслышал. Но сразу понял, когда увидел, что она несет, прижимая рукой к груди что — то сферическое, похожее на шлем космонавта и водолаза одновременно. Только без каких — либо окон и стекла, с торчащими из него толстыми жгутами проводов и длинным гофрированным шлангом, а другой рукой она катила за собой тонкий и длинный баллон, к основанию которого были приделаны колеса. Один конец шланга был прилеплен с боковой стороны ‘’ шлема’’ а второй к этому баллону, на котором было закреплен регулятор и миниатюрный манометр. Одевать его себе на голову мне очень и очень не хотелось. Но меня никто и не стал спрашивать, хочу я или нет. Так же как без предупреждения закапали в глаза маслянистую жидкость, от которой слипались веки, и избытки которой стекали по щекам. В следующую минуту я уже оказался в полной темноте и тишине. Когда его полностью закрепили, застегнув ремешок под подбородком, я смог оценить его вес и насколько комфортно мне в нем. В юности мне приходилось пользоваться мотоциклетными шлемами, в том числе и закрытого типа, так называемыми ‘’ интегралами”. Поэтому сравнить я мог только с ними. Мнение мое было конечно субъективное, но в сравнении со всеми другими этот был не так и тяжел, как я ожидал и гораздо удобнее. Несколько внутренних выступов упирались мне в виски и лоб, а на затылке я почувствовал что-то прохладное и скорее всего металлическое. Это все не раздражало, но скорее напоминало, что у меня на голове не простое пластиковое ведро, а сложный электронный девайс. Еще веселее стало, когда щелкнули, а потом тихо зашипели встроенные динамики, и дышать в нем стало чуточку легче. Вскоре за этим вместо шума я услышал голос Федора Николаевича:
