-А кто устанавливает эти правила? – не унимался я, решив воспользоваться ее хорошим настроением и разузнать хоть чуточку больше.
Она задорно рассмеялась и тем самым дав понять, что мой вопрос был излишним, а моя попытка с треском провалилась:
-Ваша прямолинейность делает честь вашей любознательности. Но не думайте, что я вам расскажу все тайны, даже если затащите меня к себе в постель. Мы, с Федором Николаевичем, не занимаемся тут благотворительностью и не устраиваем самодеятельность. Мы, как и вы, теперь, часть не просто чего-то большого, а частичка такого очень и очень огромного, размах деятельности которого вы себе даже вообразить не можете. Но, в конце месяца узнаете, если не наделаете глупостей.
— Корпорация ‘’ Глобал”?!- с ёрничал я.
-Верно!
После этого разговора с сестренкой, как я назвал Ирину когда — то и как к ней стали обращаться и все остальные наши товарищи, мои беспокойства, словно рукой сняло. И более того, стала крепнуть уверенность в своих силах и правоте собственных убеждений. А следом пришло понимание того что я стал более равнодушным или более ‘’хладнокровным’’ при виде чужих страданий и смерти. И это были странные и противоречивые ощущения, так как вид мертвых людей не вызывал во мне ничего, а вырубка деревьев в заповеднике или массовая гибель стада оленей произошедшая по вине нефтяников пробудили во мне печаль за которого вспыхнуло чувство ярости. Цена жизни незнакомых мне людей, а также тех, чьи поступки были оценены мной как отвратительные, свелась к полному нулю. Нет, я не решал, кому жить, а кому умереть – мне это было безразлично. Я лишь определял, в какой очередности они умрут все, если на то будет воля божья. В схватке человека с животным, я выбираю нейтральную сторону и я нисколько не расстроюсь, если победу одержит животное. Но при этом, если мне суждено встать на защиту людей, то я их буду защищать во чтобы — то мне это ни стоило, даже ценой своей крови. А если после этого надо будет, что бы они умерли, то они умрут. Значит так нужно, значит, высшие силы так решили. И в этом я не ищу выгоды для себя, в ней нет мне нужды. Но я все еще способен злиться на кого-то и ненавидеть, презирать и, в конце концов, смотреть на человека как на пустое место, если он таковым и является.
