Когда русскому очень хорошо, ему надо, чтобы было хоть за что-нибудь стыдно. И он вспоминает родственника или друга, которому сейчас живется тяжело и ему делается стыдно перед ним. Потом приходит спасительная мысль – «ну я же ему не виноват, что у него так», и становится на какое-то время легче. Но подлая, хитрая и бездушная память быстро и с радостью выкопает нужный файл, нужное «личное дело товарища», который пострадал при твоём участии, либо бездействии и всё равно загонит тебя в капкан Совести. И, знаешь, мой умный, совестливый Читатель, — это правильно. Да! И так можно и так нужно жить. Тут, можно сказать, вся наша «достоевщина», где каждый друг перед другом виноват. И дело-то вовсе не в какой-то определённой вине, не в действии, либо бездействии, а в том, что все мы неразрывно связаны между собой миллионами нитей и ниточки эти: любовь, дружба, привязанность, честность, сострадание, искренность, радость, вина. И когда хоть одна такая ниточка рвётся вам становится больно. Должно становиться больно, потому как если больно не становится, то жизнь ваша скудеет, мельчает и теряет человеческий облик. Вы просто добываете и едите. И всё. Потом исчезаете.
Мой друг, Юра Лепёхин, любил женщин и читать. И ещё пить и спорт. Пил он всё, а в спорте предпочитал бегать и теннис. А вот насчёт женщин и читать он был сильно разборчив. Почему «был», потому что умер. После пробежки присел на скамейку у дома и умер. Сердце. Мгновенно.
«Чтение ближним есть одно из величайших наслаждений писателя» (Василий Жуковский, из письма Бенкендорфу)
