— Не…это не я… — он почесал затылок и постарался быстро перевести тему. – Ты лучше сюда посмотри, — он показал в сторону гитары.

— А кто нарисовал рисунок?

— Мой товарищ, ему три года…Я сейчас сыграю тебе что-то, что-то от Мэнсона, например.

Играл он меньше пяти минут. Сверху послышался глухой стук и крики.

— О, мои фанаты проснулись, — сказал Джим, прекращая играть.

— Они шумные, — заметил я.

— Очень шумные, — поправил он. – А еще обозленные.

— И часто они свои претензии выставляют?

— Частенько, стоит мне только поиграть чуть-чуть. Домой никто не приходит, предпочитают встретить меня за углом и высказать все, все самое плохое. Я их не слушаю.

— Они тебя били?

— Нет, иначе бы я и близко не подошел к гитаре. Я – мальчик понимающий, мне дважды демонстрировать свою силу не приходиться. По своей глупости, когда мне только купили гитару, я играл в двенадцать ночи. Ох, вот тогда-то пятая точка жителей и накалялась до максимума. Отопление включать не приходилось. Зимой тепло было, — он засмеялся. – Я помню, как просиживал днями в квартире Дика Дайвера, который учил меня. Дик Дайвер – это металлист, проживавший в твоей квартире, хороший был парнишка…

Я хотел рассказать про сон. Слова Джима отошли на второй план, я слышал их, словно через воду. Он что-то мне показывал, жестикулировал, улыбался, но я не смотрел на него, я смотрел сквозь. В голове прозвучали слова Стива Роджера, сумасшедшего старичка, у которого были не все дома, и который многое попутал. «Не надо стеснятся своих страхов, Томми» — говорил он хриплым и в то же время приятным голосом. «Я тоже боюсь. Бояться – это нормально, мальчик…»