Отец, тем временем, повынимал сосиски из сковородки, что покрылись румяной корочкой. Запах разошелся по кухне. Я тут же придвинул свою порцию к себе, еще до того, как отец успел подставить под свою задницу стул. Он внимательно следил за тем, как куски риса и сосисок быстро пропадают у меня в моей «пасти».

— Что так смотришь? – промямлил я с забитым ртом.

— Ничего, — кинул тот, уставившись в свою тарелку. Он плавно мял вилкой рис. Есть ему не хотелось. – Ты выйдешь на прогулку? – спросил он, снова подняв глаза на меня.

Я прожевал, глотнул и запил водой.

— Выйду, что мне тут в квартире делать?

— Правильно, — подтвердил он, усмехнувшись.

— Ты будешь спать, долго спать, а мне чем заняться? Пойду, хоть проветрюсь…

— Я буду спать… а ты проветрись, правильно поступишь. После переезда меня что-то клонит в сон слегка, надо отдохнуть. Ты не хочешь спать?

— Не-а, ответил я, опустошив тарелку полностью.

Поздно позавтракав, мы встали из-за стола, вытирая кончики губ большим и указательным пальцами. Отец взял свою и мою тарелку и положил их в раковину. Я подошел к ней, чтобы помыть, однако, папа своей рукой преградил мне путь.

— Иди лучше и займись чем-то интересным и полезным, — сказал он сонно, после чего широко зевнул.

Я пошел в свою комнату и закрыл двери. Сначала кинул свой взгляд на сумку с ноутбуком, которою я так и не открыл, думал сесть за стол, но потом это желание резко растаяло. Осмотрев комнату, я бухнулся на кровать и достал плеер из кармана. Вставив наушники в уши и включив Мерлина, я лег на спину, положил руки под голову и уставился на белый потолок. Дыхание мое было ровным, грудная клетка медленно поднималась вверх, словно, набухая, а потом – опускалась обратно с той же скоростью, словно, ее проткнули иголкой, и воздух стал выходить изнутри.