По Красной площади шли расчеты суворовцев и кадетов. На их лицах мелькал сосредоточенный взгляд, а стройный шаг сотрясал брусчатку. Гости парада сохраняли аккуратность жестов и вид скорбного смирения. Следовала колонна военной техники в составе танков Т-72Б3, бронетранспортёров «Бумеранг» и боевых машин пехоты «Курганец». Ликование публики устремилось ввысь. В небе появился стратегический ракетоносец-бомбардировщик Ту-160 «Белый лебедь», он совершал бреющий полёт в сопровождении четырех дальних Ту-22М3. Некоторые зеваки замахали флажками, приветствуя процессию. В толпе виднелись несовершеннолетние и их мамы – жены офицеров. Военное руководство, включая верховного главнокомандующего, восседало отдельной группой на верхотуре импровизированной пластиковой трибуны. 

Что-то пошло не так: после имитации дозаправки в воздухе ИЛ-78 отклонился от курса, а пролетавшие за ним Миги, казалось, попали к нам из театра военных действий. Не успел я закончить свою мысль и проводить всех взглядом, как внезапно, вырвав брусчатку, в толпе участников парада разорвались авиационные снаряды: сверху полетели с дребезгом окровавленные пластиковые стулья, кому-то посекло ноги. Откуда-то, словно в форточку, влетело половина человеческого тела. Посеченные чугунными осколками, в жутких страданиях граждане уселись на брусчатку: у некоторых виднелись ожоги и рваные раны. Какой-то юнец подошёл ко мне и спросил сигарету, я решил, что это участник оркестра: он размахивал перед лицом рукой с оторванной кистью. Тут я заметил, что сижу на земле и не могу дышать. Вижу только обезумевших людей в разорванных одеждах: они штурмуют тяжелую технику и декорации, чтобы найти спасение.

У васильевского спуска началась давка. Там – прямо над головами, падающим кленовым листом кружил самолёт Судного дня из Таганрога: у него из хвоста шёл дым, и он вот-вот должен был рухнуть на головы блокированной толпе. Вновь в глазах всё потемнело, но я успел засечь ринувшуюся в обратную сторону народную массу, перед которой, выронив микрофоны, бежали, спасаясь, репортёры Associated Press и CNN в жилетках с надписью «Пресса»: они набежали на торчащие перед ними прутья из арматуры, и, придавленные, – повисли на них. Неуправляемый лайнер продолжал крениться как в страшном сне, примеряясь к брусчатке. Из стороны в сторону – толпа с ужасом металась. «Всё под контролем, пацаны!» – вдруг крикнул кто-то, но надвигающийся рёв лопастей с сокрушительным диким рокотом, врезавшись в землю, заскользил за толпой, в рёбрах которой застревали отлетающие осколки двигателей, превращая площадь в сплошной кроваво-синий пузырь.

***

С великой лепой дерзновения, уподобившись Христу, из дома ушёл человек. У него было имя, а на нём была судьба. Он предстал в том, что имел: лохматое рубище и мокасины. Видно было, что дядечка либо лишился ума, либо на его квартиру претендовали дочери. Так, возникнув в солнце, которое скатывалось за горизонт, отблёскивая последними лучами, тут же на скамейке он обратился ко мне, ничего не вопрошая, а так, возможно, хотел сообщить что-то важное:

— Прости меня.

Эта фраза не сразу до меня дошла, я ещё вставить что-то пытался, пока не обратил внимание на его рассечённый лоб, из которого алая кровь не сворачивалась и не застывала, сгустком пульсировала.

— Вы, это, погодите…

Подплывший дирижабль утонул в очередной ночи, над телом работал дознаватель с папкой в руках. Дело в том, что человек на скамейке, уйдя в никуда, не остывал, и были большие сомнения, что он вообще куда-то должен уйти.

Месть Аиды