— Ку-ку, ёпта! Я уже минуту смотрю на тебя, смотрящего на мою дверь.
— Я волнуюсь,— промямлил я.
— Чем меньше будешь волноваться ты, тем меньше буду волноваться я. Мне будет передаваться либо твоё волнение, либо твоя уверенность. Выбор за тобой.
— Я пройду?
— Выбор за тобой.

    Я зашёл в квартиру и стал снимать с себя верхнюю одежду. Ася, не дожидаясь меня, стала готовить чай.

— Я вот всё думаю, почему между людьми всё так сложно?— сказала Ася, стоя ко мне спиной и заливая воду в чайник. — Вот вроде все понимают, чего они хотят друг от друга. И каждый понимает, чего другой хочет от него. Естественно, я говорю лишь о тех людях, которые, как и мы, разнополые и проходят первые стадии знакомства с намеком на продолжение банкета в лежачей позе. Зачем столько прелюдий — я понимаю. А вот для чего человеку столько стеснений и переживаний, когда всё предельно очевидно и твоё желание взаимно?— Ася развела в стороны руками. — Вот ты пришёл ко мне, и я тебя хочу. А ты боишься. Хочешь меня, но боишься. Я словно хожу с транспарантом «я тоже тебя хочу», а ты всё равно боишься. И я боюсь. И мы должны сейчас выпить и шутить и смеяться, и всё произойдёт играючи. То есть сексом займемся не те мы, которые мы по жизни, а выпившие идиотики с плоскими шутками и натянутыми улыбками. И когда я думаю об этом — мне противно. И ведь утром, когда проснемся, будет стыдно. Стыднее, чем было бы, если бы всё было на трезвую голову.
— Но ведь, пока я пьян, мне не будет стыдно, — попробовал ненавязчиво возразить я.
— Да, но почему вообще должно быть стыдно? Я не думаю, что древним людям было стыдно за свои желания. Не думаю, что стыдно собакам и кошкам.
— А я думаю, многие собаки и кошки стали бы хроническими алкоголиками, если бы имели такую возможность.
— Вот о чём я и говорю: глупые плоские шутки, чтобы снять неловкость. А снимать нужно одежду друг с друга, а неловкость оставлять дома,— приструнила меня Ася.