— Ну чё? Зачем ты за мной следишь?
— Ну так, просто. Хочу дружить с тобой.
— А подойти и просто сказать нельзя?
— А так разве можно?
— Нужно!
— Ну, ладно. Извини.
— Меня Жанна зовут.
— А я описался.
— Серьезно?
— Нет. Просто разряжаю обстановку.
Обстановка была разряжена, и мы стали с ней дружить. Затем настали зимние каникулы, и мы почти каждый день гуляли по заснеженному городу, иногда делая остановки возле её дома, чтобы она могла вынести термос с чаем. Однажды чая ей показалось мало, и она вынесла из дома пакет с бутербродами. И всё бы хорошо, но спустя годы я почти не помню её лица, но помню эти бутерброды. На одном из них (и именно на том, который достался мне), на масле, посыпанном солью, лежал кудрявый женский волос. Меня так сильно смущал этот волос и то, что было бы некорректно его убирать при ней, что ни о чём другом думать я не мог. А затем, в один из дней, она должна была впервые побывать в моём доме. Мы жили с мамой на съемной квартире, и у меня была своя комната, которая использовалась как зал. В комнате стоял телевизор, и он должен был как-то компенсировать отсутствие в доме еды. Был чай, а еды не было совсем. Моя мама зарабатывала тогда 120—125 долларов в месяц, а аренда квартиры обходилась в 100 (и это не считая всяких коммунальных платежей). Но моя мама очень хотела жить отдельно от своих родителей и наивно верила, что однажды сможет зарабатывать не 120—125, а целых 150—170 долларов, и уж тогда-то мы заживём. Но это «тогда» всё никак не наступало, а когда наконец наступило, цены поменялись, и этого опять было недостаточно.
Жили мы сыто лишь в те дни, когда к маме приходили «женихи». Мама не хотела отношений и редко начинала их. Но она с радостью принимала ухаживания разных мужчин, поскольку те, приходя к нам домой, приносили с собой еду. Моя мама не спала с ними, и после посиделок очередной гость уходил, а еда оставалась. Красота моей мамы спасала нас от голодной смерти. Но мамино нежелание жить с родителями и порождало необходимость маминой красоте спасать нас от голодной смерти. Мама сама создавала проблему и сама её решала. Между тем, живя с родителями и получая 120—125 долларов, в то далёкое время мы могли жить как средний класс. Но жили, как коты на помойке, зато на отдельной.
И вот она в моём доме. Мне 10 лет, и мы бедны. Но в квартире, которую мы снимали, было три комнаты. Третья была закрыта на ключ, и хозяйка квартиры использовала её как хранилище личных вещей.«Тайная комната»—это мой шанс произвести на неё впечатление.
Напомню, что это был 2001 год, и я соврал, что в соседней комнате стоит компьютер. Я тогда ничего не знал про взрослые деловые журналы, но если бы была детская версия «Форбс», а она была бы редактором этого журнала, то я бы занял в нём первое место среди детей нашего района.
Рассказ о компьютере в закрытой мамой комнате произвёл на Жанну такое впечатление, что она сказала:
