И  все  это  случилось  в  полукилометре  от  их  загородной  огромной двухэтажной  виллы  на  Майами, и  они  с  водителем  Федором  были  уже  мертвы еще  до  того, как  успели, хоть  что-то  понять.

  Виктор  напоследок  смог  еще  увидеть, только  те  черные  как  беспросветная мгла  глаза  Цербера. Все  еще  там  стоя  на  перекресте  той  Овсянской  дороги. Когда  на  поворот  выехала  на  скорости  легковая  спешащая  в  наступившей ночи  машина, свернувшая  с  главной  дороги  между  Дивногорском  и Красноярском.

  В  тот  момент, когда  пули  от  автоматных  очередей  вонзались  в  его  тело, руки, и  ноги  богача  миллиардера  Виктора, он  вдруг  увидел  себя  там  на  той Овсянской  дороге. Вновь, как  тогда, лет  десять  назад. И  снова  вся  его  жизнь перемоталась  в обратную  сторону. Он  увидел  всех, кого  замочил  при строительстве  своего  многомиллиардного  бизнеса. И  он  увидел  те  глаза. Глаза Цербера. Стоя  на  том  деревенском  перекрестке  дорог.

  Эти  глаза, черные, как  ночь  ее  глаза, просто  пронзали  его  насквозь, как расстрельный  приговор  за  преступления, и  как  те  пули  от  автоматов.

И  она  голая  совершенно, прыгала  на  нем, на  его  торчащем  мужском детородном  возбужденном  члене. Раскинув  в  стороны  ноги  и  распустив  черные  вьющиеся  свои  длинные  женские  волосы. Развесив  их  по  голым плечам  и  спине. Сверкая  золотыми  бриллиантовыми  в  ушах  сережками  и перстнями  на  тонких  женских  на  его груди  растопыренных  и  вонзенных  в живую  мужскую  плоть  ногтями  пальцах. Громко  и  страстно  стонала  в  темноте  той  ночи.