И сжимались простыни в его пальцах, он едва не кричал, и, не выдержав более, схватил он меня за плечи, уронил на постель и подхватил мои бедра.

-Ричард!.. Ричи, милый!! – я молила и ждала его, а он глядел мне в лицо, наклонился и короткими, чувственными поцелуями ловил мои губы.

-Никогда в жизни, никого, Мишель, — шептал он, — я не любил так, как тебя!.. Банально звучит, я знаю, но все эти месяцы я думал только этими словами.  Я жил этим, себя не узнавая…

-Так ты… простил меня? – замирая, спросила я. – Тебе больше не больно?

-О, Мишель… — выдохнул он, ложась на меня, прижимаясь губами к моей шее, — эта боль не пройдет никогда. Только не пугайся! Ты сама хорошо с ней знакома. Она называется – смертельный страх потерять… Ли Максвелла больше нет, и я знал это еще тогда, глядя на тебя, перепуганную, страдающую. Его и не было по-настоящему. Ты кричала мне об этом и я слышал. Я сам не знаю, как смог оставить тебя! Но мне ничего другого не оставалось, слишком хорошо понимая, что мы не сможем выжить, если просто вернемся домой, и ты изо всех сил будешь стараться показать мне, как сильно любишь меня, как остро чувствуешь свою вину. Ты была уничтожена ею, и я должен был вернуть мою Мишель, мою сильную, дерзкую, любящую и невыносимую девочку! И я принес тебе твои коньки… Ты не представляешь, чего  мне стоило дождаться твоего решения! Как я молился о том, что бы ты вернулась на лед и стала самой собой! Я следил за каждым твоим шагом, я любовался тобой, измотанной тренажерами и тренировками.