Темнота обрушилась сразу, так, что все, присутствовавшие в зале смолкли от растерянности, и прийти в себя им не дали – ударные такты одной из самых известных песен в мире, песни «Королевского Креста» «Пора раскачаться!» заставили вздрогнуть, ошалеть от восторга, закричать. Я никогда не признавала ремейков настолько известных произведений, что любая попытка перепеть вызывала во мне жуткое раздражение. Эту песню тоже не раз пытались перепеть – я оказывалась просто в бешенстве! Голос Эдди не заменим, исполнение «Королевского Креста» уникально, даже если и выглядит сейчас несколько примитивным – полпесни лишь пара барабанов, хлопки ладош и голос Эдди. Но в том и была изюминка этой песни, ни на какую в мире не похожей и совершенно потрясающей. Воистину, им удалось раскачать миллионы людей!.. И теперь, слушая исполнение Ричарда я ловила себя на том, что это… просто здорово! Он добавил еще одну ударную установку, протяжное, мощное и завораживающее звучание бас-гитары на одной – единственной ноте… У меня не было слов – я слушала, замерев от счастья, восторга и ожидания – сейчас, вот сейчас должен был появиться и сам Ричард. Его было видно за второй ударной установкой, но видно плохо – «тарелки» загораживали его, и я могла разглядеть только светлые, почти полностью седые волосы и темные очки – самый известный атрибут «Королевского» ударника и… одного из самых потрясающих мужчин на свете… И вот он выбрался из-за установки, обошел колонки усилителей и гитаристов и вышел вперед, к микрофону, чтобы спеть песню, которая слишком много для него значила. Так много, как мог знать только он один здесь… И я не могла отвести от него глаз! Одетый во все черное – брюки, рубашку и шикарный двубортный жилет с отворотами, Ричард… Господи, Боже, я слушала его такой знакомый, чуть сипловатый голос, видела его улыбку и едва смогла опомниться, поднять камеру и «поймать» его лицо. Ричард отрастил небольшие усы и такую же небольшую бородку, его волосы сильно поседели – от образа прежнего красавчика – блондина почти ничего не осталось, но я внезапно увидела его глаза через темные, но достаточно прозрачные  его очки. Они смотрели прямо на меня! Песня отдавалась в каждой клеточке моего тела, я замерла, а потом поймала себя на том, что пальцы мои невольно гладят объектив моей камеры, точно, это могло быть его лицо. И он забирал меня! Все тело мое отзывалось, я таяла, оглушенная, почти теряла сознание, точно, чувствуя объятия его, силу их и нежность, взгляд его, проникавший мне прямо в душу… И когда песня закончилась так же внезапно, как и началась, когда зал вновь погрузился во тьму, я выдохнула  и только в ту минуту почувствовала, как меня колотит, как дрожит мое тело, не получившее ничего физически, но чувствами, ощущениями моего пылавшего сердца, отдавшееся этому… единственному мужчине на свете… Зажглись прожектора, осветившие Ричарда, он приветствовал зрителей, поклонников, он рассказал совсем немного о новом альбоме и назвал следующую песню. Я почти не слышала его слов, не понимала, но голос его, глаза его, видные даже через очки – я исступленно щелкала затвором, потом вспомнила про мульти-съемку, и фотоаппарат застрекотал, как маленький пулемет. А я снова и снова ловила его взгляд. И когда он останавливался на мне, становился долгим, испытующим, зовущим. Но, может, мне это лишь казалось? Я теряла самое себя, отрицая реальность, разрываясь на части от счастья видеть Ричарда и от ужаса, что реальность эта проклятая задушит меня разочарованием. Оглядевшись, я увидела Хадсона, стоявшего недалеко от бокового выхода, не сумевшего, видимо, прорваться ко мне. И он глядел на меня, хотя, видеть я могла только черные стекла его очков, отражавших свет прожекторов. Он не махал мне, давая понять, что он со мной, он просто стоял и смотрел. А потом отвернулся к сцене, наблюдая, как поет его друг. Он знал, он с самого начала знал, о ком я мечтаю! Он все знал… И теперь я оправдываю саму себя перед ним, хотя и не слышу ничего, что он мог бы мне сказать. Не слышу и не услышу… Вы глядите на меня, мистер Хадсон, вы понимаете, что со мной сейчас творится, прекрасно понимаете, что позови меня сейчас Ричард, помани только, и я побежала бы за ним, хоть на край света, а скорее всего, совсем недалеко и лишь на одну ночь. Но разве это имеет для меня значение?! Вы и это знаете. И обнимая меня, прижимая к себе, беззащитную от ваших ласк, тоже знали. И теперь я потерялась, теперь я совсем одна, оглушенная чувствами, желаниями, такими, кажется, недалекими от исполнения. Я жду воспроизведения реальности, как  ждут поезда на перроне, и нет мне пути назад, не вернуть мне теперь покой ваших объятий, трепет вашей нежности. И дело не в том, простите вы меня или не простите. Я сама не смогу вернуться – он, Ричард, совсем рядом, он уже во мне, захвативший душу мою лишь только взглядом своим, голосом, который я впервые услышала реально и поняла, ощутила на вкус тайну Волшебства «Королевского Креста». Не только Эдди обладал этим – они все, видимо, несли в себе некое поистине Чудо, заставлявшее замирать от звука их голосов, от музыки их песен, терять чувство реальности. Пусть ее!.. Она вернется, она придушит, отравит – все, что угодно! Но здесь и сейчас… Пусть будет Чудо, пусть душу разнесет в клочья, точно, тело, отданное во власть самых страстных объятий. Пусть!.. Вам не спасти меня, мистер Хадсон. Впрочем, вы ведь сами отступились, отказались от меня. Гадко так говорить, я знаю… А может, вы просто хотели, что бы я оставалась свободной? Для Ричарда, хоть и трудно поверить в то, что он может оказаться рядом со мной. Впрочем, не долго ведь осталось до того, как все встанет на свои места…  Подадите ли вы руку мне, упавшей, и возьму ли я ее?..