КОСМОС КОСМОС. КНИГА ПЕРВАЯ. ШАГ В НЕИЗВЕСТНОСТЬ. ч1 - Страница 2 из 2

— Выпускники Старшей Школы, построиться!

Зычный голос старшины Космических Войск раскатисто проносится по всей площадке космодрома. И мы, вчерашние школьники, а сегодня выпускники Старшей Школы Космических Войск, под накрапывающим дождиком, высыпаем на площадку.

Сегодня мы отправляемся на Заставу – одну из многочисленных орбитальных станций Земли, которые охраняли границы Планетных Государств. Защищали от террористов, беженцев, преступников, которых уничтожали, ловили и отправляли в тюрьму. Это была самая настоящая служба, которой я и решил посвятить свои ближайшие три года. Настолько был первый контракт с выпускниками Школы КВ.

Я мечтал о Высшей Академии Космических Войск РФ, мечтал об этом с малых лет, когда освоение космоса было в начале того пути, к которому оно пришло сейчас. И я твёрдо, наперекор родителям, поступил в Старшую Школу Космических войск, мечтая, что дальше меня ждет Академия. Но, возникли некоторые сложности с оценками при учёбе, — отдельные предметы не поддавались изучению с моей стороны. Я учился хорошо, но баллов, увы, не хватило, и один экзамен мне не зачли. И с таким баллом в Высшую Академию Космических Сил РФ мне не светило. К тому же, я не отличался хорошим поведением.

И я решил выбрать Заставу. Родители уговаривали поступить в институт, к тому же, с такими баллами после Школы КВ, меня зачислили бы в любой. Но я, снова наперекор родителям, выбрал другой путь. Да, Застава, это не Академия, где курсанты осваивают управление не только космическими модулями, но и кораблями высшего уровня с первых курсов обучения. Но и на Заставе был шанс и возможность быть ближе к Космосу.

Со мной на Заставу отбывал и сокурсник с моего потока, Артём. Но, каждый знал, что он пойдет на Заставу после окончания Школы, это была его мечта. Мы оба были из военных семей, и довольно известных, но посвятить себя службе мечтал только он.

— Не расстраивайся, Данте, — сказал он мне, когда я понял, что пролетаю с Академией. – На Заставе тоже можно учиться! Подтянешь предметы и на следующий год поступишь в Академию.

Так было можно. Несмотря на контракт с Заставой на три года, курсанты сохраняли за собой право сдавать экзамены в Академию. Но я не был уверен в том, что смогу «подтянуть» предметы. Мне оставалось примириться с тем, что, как минимум три года, я буду младшим сержантом Заставы.

Но Артём не сдавался, и верил в меня больше, чем я сам. Вот и сейчас, когда, при посадке на пассажирские корабли, которые отправляли курсантов на станцию, а потом и по своим направлениям, он был на моей стороне.

Тем временем, наш поток, сформированный из выпускников разных школ, строился на площадке. Артем, как хорошо подготовленный в этом смысле курсант, отвечал за это, и мы быстро справились с построением ровных «квадратиков» из выпускников, в том числе и «гуманитариев».

— Зачем они только на Заставу пошли? – спрашивал меня Тёма.

Я только пожимал плечами в ответ, не зная ответа, хотя догадывался, что на Заставе хватает специальностей не только военных, но и гуманитарных.

А потом дали команду загружаться.

— Поток один-один, корабль «Дельта 6», второй класс, площадка семь!

И мы мелкой рысью двинулись к седьмой площадке.

Многих ребят провожали, и из-за заграждений им кричали, махали руками, некоторые отвечали, скромно, чтобы не заметил старшина. Я попросил родителей не приходить. К тому же, не очень довольные моим выбором, они спорили не долго. А больше у меня никого не было.

У «Дельты 6» нас уже встречал старшина. Он бегал между двумя потоками, не знаю, как он успевал, и орал на нас, чтобы мы загружались быстрее.

— Давай, курсант, — обращался он к кому-нибудь, — шевелись! Время на исходе!

Мы с Тёмой помогали ребятам загружаться в «Дельту», разбивая «квадратики» курсантов на пары. Привычка, которая выработалась за последние курсы в Старшей Школе на физподготовке, давала о себе знать. Мы стояли у входа, направляя ребят, стараясь перекричать гомон толпы из курсантов и гула работавших «Дельта».

Мы загрузились последними, врываясь в прохладное помещение, которое вскоре станет душным. Мы прошли по коридору с сеткой безопасности, шагнули в отсек пассажиров, где ребята располагались на свои места.

— Как этим управлять? – жаловались гуманитарии, которые ни разу не летали в «Дельта».

— Это отличается от обычного пассажирского места, да? – подтрунивали ребята над гуманитариями.

— Просто пристегните ремни безопасности, — ответил я, указав на ближайшее место. – Садись, — я подтолкнул одного курсанта к месту. Усадив его в кресло, я запустил программу на панели управления и накинул первый ремень безопасности. Я жду, когда на панели загорается кнопка «БЛОК», а потом защелкиваю внешний, второй ремень безопасности. – Вот и всё, ничего сложного.

— Данте, — услышал я голос Тёмы. – Ты рулишь?

— Ни за что! – я помотал головой.

— Давай-давай! – поддержали Тёму другие ребята с нашего потока Старшей Школы КВ.

— А я могу это отключить? – вдруг, спросил меня курсант, которого я благополучно пристегнул к креслу.

— Нет, — резко ответил я. – Этого делать нельзя! Да ты и не сможешь.

— Почему?

Я тяжко вздохнул, поймав взгляд Тёмы, который мне говорил: «Давай, друг, это неизбежно!» Я не хотел быть «рулевым», но пришлось. И я начинаю рассказывать всем работу системы «Дельта», о подключении всех пассажирских мест к программе управления. В процессе вижу, что даже наши ребята, которые знакомы с такой техникой и полётами, многого не знают, и получают полезную информацию.

Начав свою «лекцию» неохотно, я, честно говоря, увлёкся. И за объяснениями правил поведения в полёте на «Дельта», в условиях гравитации, меня застал старшина. Я не сразу заметил, что он стоял сзади и внимательно слушал, как я объясняю ребятам об управлении «Дельта» в таких условиях.

— Данте, — сказал кто-то, когда я сделал паузу в своей речи. Мне указывали куда-то за спину, и я обернулся. Старшина заинтересованно смотрел на меня и слушал.

— Неплохие познания, курсант.

— Так точно, — промямлил я.

— Значит, Данте, — проговорил он, приближаясь ко мне.

— Так точно…, — сказал я и осёкся, а ребята засмеялись. – Извините…

— Ничего, — сказал старшина. – Займи своё место.

Я выдохнул, и быстро водрузился на свободное место напротив Тёмы, и пристегнул себя ремнями безопасности.

— Чтож, инструктаж вы получили, — с улыбкой проговорил старшина. Ребята сдержанно посмеялись. – Можем отправляться.

И он ушёл. Но не с корабля, а в другой отсек. Электронный ключ старшина приложил к панели, по сигналу двери в отсек пилотов открылись. И он исчез в проёме автоматической двери.

— А там пилоты? – спросил меня один из курсантов-гуманитариев, который сидел рядом со мной.

Я кивнул.

— Здорово! Хотелось бы туда попасть!

— Хотелось бы, — ответил я, и погрузился в свои чувства и мысли.

Корабль набирал мощность всё больше, вибрации исходили от всей поверхности пассажирского отделения, и я ощущал всё это во всём теле, будучи надёжно пристёгнутым ремнями безопасности.

Электроника, встроенная в кресло давала почувствовать каждое движение корабля. Это были интересные и необычные ощущения. Мне они были знакомы. И мне хотелось закрыть глаза и представить себя не в пассажирском кресле «Дельта 6», а за штурвалом Космического модуля M-I, плавно реющем между Заставой и орбитой Земли.

Это была моя мечта! И я тихонько закапывал её вместе с собой после провала, который, как мне казалось, закрывал все возможные двери в будущее.

Сейчас мы на борту «Дельта 6», что нас ждет в будущем — мы не подозреваем, но шагаем в открытые двери этой неизвестности.

Все пассажирские сиденья настроены единой сетью, и подключаются к биологическим процессам человека. Как только автоматический замок срабатывает, мы погружаемся в сон.

Я тоже вижу сон. Яркий, красочный, словно радужный день после дождя; я ощущаю эту радость, чувствую её, я в этом сне. Я, словно, плыву по облаку, а мимо меня проплывают такие же облака, с такими же счастливыми на них пассажирами.

Меня качнуло. Облако сбилось с курса, и я всё дальше улетаю от потока «счастливых» пассажиров. И я вижу над собой зелёное небо, разбитое на квадраты.

Я не сразу понял, что я уже не сплю, и этот толчок не имел никакого отношения к красочному сновидению, а передо мною сетка безопасности, состоящая из эластичных зелёных квадратов.

Оглядываюсь, ребята мирно спят.

Напротив меня Тёма, он слегка откинулся назад, но крепко и надёжно пристёгнут ремнём к креслу. Над ним мигает красная сигнальная лампочка, но сирены нет.

«Что за хрень?»

Ещё толчок. Нас хорошо трясёт.

Я не из пугливых, но становится не по себе.

Я замечаю, что кто-то из ребят тоже выскакивает из сна, оставаясь при этом в креслах. Они непонимающие вертят головами, пытаясь понять, что случилось. Я тоже этого пытаюсь достичь, но не получается.

Наконец, Тёма тоже приходит в себя.

— Что случилось? – спрашивает он меня.

Я только пожимаю плечами.

Аварийка слепит красными бликами, сирены нет, сетка плавает в гравитационном потоке, кресла работают в режиме сна, и мы пристёгнуты.

Что это? Сбой электроники? Неполадки? Что?

Я начинаю вертеть головой, осматривая поле сетки безопасности. Всматриваюсь в защитные люки «Дельты», и параллельно в голове созревает план своеобразного побега. Взглядом я нахожу то, что мне нужно, отбрасывая мысль: «Стоит ли?», отстёгиваю внешний ремень.

— Ты чего делаешь? — спрашивает Тёма.

— Надо посмотреть, что там.

Ребята, сидящие рядом, в недоумении смотрят на меня, пытаясь отговорить от этой затеи, и их голоса срываются в звучное «нет!»

— Согласно инструкции по технике безопасности…. – вещает один из них.

— Слушай, гуманитарий! – перебивает его Тёма. – Тебя никто не спрашивает! Он, — друг тычет пальцем в мою сторону, — лучше тебя знает, что делать!

Ребята затихли, настороженно наблюдая за моими действиями.

Я скидываю внешний ремень, это не сложно. Дальше второй ремень, который блокирует само кресло и находящегося в нём человека. Его обмануть сложно, но я знаю, как это сделать. Я зажимаю на рукояти панели кресла сразу обе кнопки управления, она загорается, потом, через пару секунд выдаёт «SOS». Я ввожу комбинацию знаков, которую знаю, и управа противно пищит, ремень отключается, и я без труда его отстёгиваю. Отталкиваюсь от кресла и влетаю в гравитационный поток, который включается в отсеке во время полёта «Дельты».

Я подлетаю к Тёме.

— Подстрахуешь меня, — говорю я ему, зажимая кнопки панели на его кресле.

Он кивает мне, а я повторяю процедуру с креслом друга. Не дожидаясь, когда он сможет сам отстегнуть ремень, я отталкиваюсь от его кресла и долетаю до сетки. Цепляясь за неё, я плыву вверх, стараюсь сохранить как можно больше сил, чтобы можно было осуществить свой план.

В отсеке есть маленький аварийный проем с герметичным люком, к которому во время аварии пристыковывается модуль. Он достаточно широкий, чтобы человек мог через него выбраться из «Дельты» при аварии.

Я иду по сетке. Её квадраты упругие и эластичные, в центре каждого есть скрытое отверстие, через которое можно проскочить, но при правильной группировке можно спокойно зависнуть в квадрате сетки безопасности.

— А ты куда? – слышу сзади голос Тёмы.

— Тебя не спросила!

Я оборачиваюсь.

Отпихнув моего Боцмана, за мной вверх по сетке, плыла девчонка!

Я даже застыл.

Она ловко перебиралась по сетке, переступая ногами по воздуху, и делала это, надо признать, быстрее, чем я.

— Нас могут засечь в любой момент, — пытаюсь я её напугать, чтобы она вернулась. – Нас накажут.

— Если времени мало, так не болтайте! Тем более что причина, по которой нас трясет, может исчезнуть с поля зрения!

Я смотрю на неё пару секунд, и мне хватает этого, чтобы признать, что она симпатичная. Мягкий овал лица, серые глаза, пухлые губы и длинные, затянутые в узел, светлые волосы. Очень симпатичная! Да и фигура, что надо! Почему я её не заметил при построении перед отлётом или когда загружались в «Дельту?»

Это вопрос.

Ответ достаточно банален: я занимался самобичиванием.

Но, сейчас, всё-таки, главным вопросом было узнать, что же случилось, поэтому я не стал уговаривать её вернуться, гадая, как ей удалось отстегнуть ремень безопасности кресла.

Я, молча перебираясь по сетке к тому месту, где через квадраты маячил аварийный проход, дожидаюсь девчонку и Тёмыча.

— Боцман, — говорю я ему, — присмотри за ребятами.

Он кивает.

Я оставляю его здесь, зная, что через сетку ему протиснуться будет очень сложно.

Наблюдаю за девчонкой, которая ловко и грациозно вклинивается в центр квадрата сетки, он раскрывается, пропуская её, и девчонка проскальзывает через сетку.

«Красиво!»

Замечаю Тёму. Тот широко улыбается и игриво мне подмигивает.

«Иди к чёрту!» говорю ему всем своим видом и ныряю в квадрат сетки.

Сетка почти вплотную с этого края с аварийным проемом и мы сразу же оказываемся в трубе эвакуации. Девчонка впереди меня. Сзади она тоже очень симпатичная.

«Вот, блин!»

Но долго думать о девичьих прелестях не приходится – труба заканчивается герметичным люком, у которого мы сталкиваемся и наблюдаем за красотой, которая открывается нам за толстой и прочной герметикой.

Космическая синева, украшенная стальным серебром, холодная, тёмная, которую снизу разбавляет яркими красками Солнце, вливая яркое марево красок в многоцветную синь.

— Красиво! – говорит она.

Её глаза сияют, словно серебряные звёзды, и я читаю на её лице восторг!

— И романтично, — добавляю я, залипнув на её серых глазах.

Она замерла и повернулась ко мне.

— Да, очень романтично…

— Данте, там чего? – слышится в трубе зычный голос Боцмана.

Я отворачиваюсь от магнетизма серых глаз и сосредотачиваюсь на том, что я вижу за герметикой. А вижу я большой Космолет «Драгун РС5», который ведёт все «Дельты» по указанному курсу на станцию. Замечаю быстрые модули, которые снуют между мирно плывущими «Дельта».

— Истребители? – зычно спрашивает девчонка. – Смотри, там!

— Вижу, — говорю я.

Это плохо.

— Данте, — слышу я Тёмыча, — там, что, правда, истребители?

— Да, — немного обернувшись в проём трубы, кричу я, и смотрю на часы, автоматически проверяя время.

У нас его осталось не так много. Блок на кресле долго не продержится, и оператор в отсеке пилотов увидит, что пассажиров в креслах нет.

— Надо уходить, — говорю я, всё ещё находясь под впечатлением её серых глаз.

Она кивает мне. Я разворачиваюсь в сторону проёма, держась за поручень герметичного люка, и собираюсь как следует оттолкнуться, но слышу возглас девушки.

— Данте!

Она хватает меня за руку, и я рефлекторно хватаю её за руку в ответ и вглядываюсь в синеву. То, что я вижу, заставляет мой позвоночник похолодеть и выровняться в неестественную прямоту. Откуда-то снизу огненный шар, по дуге, задевая модули и «Дельты», проносится вверх, оставляя яркий огненный хвост. Волны всполохами прокачиваются по синеве, и касаются всей колонны модулей. Происходит толчок. Мы сталкиваемся с девчонкой и с силой впечатываемся в стенку трубы.

— Данте, что это? – орёт Тёмыч.

— Пошли, — тихо я говорю девчонке.

В её красивых серых глазах плавает страх, и я не могу винить смелую, я это уже понял, и отчаянную девчонку. Она кивает мне, и я хватаю её за руку и волоку за собой в проём трубы, чтобы не оборачиваться, и не видеть того, что творится за герметикой. Но, в голове проносится картина яркого шара, который пролетает в каких-то сантиметрах от Космолёта.

Когда мы вылетаем из трубы, происходит ещё один толчок, да такой сильный, что нас бросает в сторону. Мы летим в сетку.

— Чёрт! – зычно ругается Тёма, бросаясь в нашу сторону.

Понимаю, что девчонка пролетит сетку, и, не имея баланса и опоры, куда-нибудь врежется. Так и есть: она с силой пролетает квадрат, но цепляется ногами за сетку, что её сдерживает, но этого недостаточно, чтобы остановить, и она отлетает в сторону.

— Лови её, Боцман! – кричу я ему.

Тёмыч успевает поймать её, ловко маневрируя с другой стороны сетки. Я же группируюсь и спокойно влетаю в квадрат сетки, она растягивается, но не пропускает, и я надёжно зависаю. Потом, когда качка от толчка проходит, ныряю в квадрат. По другую сторону сетки замечаю, что девчонка в порядке, в надёжных руках Тёмыча. По ней видно, что испугалась, но вида не подаёт и держится спокойно.

Втроём мы скользим вниз, держась за сетку. Подплывая к креслам, ребята нас забрасывают вопросами: «Что там? Почему трясёт?», и всё в таком духе. Но, Тёмыч был не в курсе, а у меня не было слов, чтобы это объяснить, да и не знал я, что можно сказать.

Нас ещё раз трясёт, срабатывает, наконец-то, сирена, противно завывая. Я отмечаю, что толчки участились, и украдкой провожаю взглядом девчонку, которую тоже пытались разговорить, пока она, хватаясь за кресла ребят, плыла по потоку к своему месту. Она сидела почти в самом конце.

Я сажаю в кресло Тёму, вернув ремни безопасности. Последний раз кидаю взор на свою спутницу по «романтическому разглядыванию космической синевы». Она молча боролась со страхом, покусывая губы, благополучно вернувшись в пассажирское кресло. Я отталкиваюсь от кресла Тёмы, понимая, что у меня совсем мало времени, чтобы успеть процедуру со своим креслом, но у друга были ещё вопросы. Он ухватил меня за руку, почти вырывая из плечевого сустава меня самого, и грозно вопрошал: «Что это?»

— Это обстрел, — сказал ему я.