Космолёт «Драгун РС5». Капитанский мостик
С Динкой я встретиться не успел. Нас вызвали к капитану.
Это было ожидаемо. Но волнительно.
Проходя по узкому коридору, ведущему к месту управления корабля, Тёмыч не упустил возможности позлить Иринку. Он, незаметно, как он считал, для сопровождающего, того самого дежурного-караульного, пытался ущипнуть её за руку или чуть пониже, наклонялся к ней и шептал в ухо: «Подстава! Не могла попридержать язык за зубами? Нас отправят домой! И фамилия тебя не спасёт!»
Та грустными серыми глазами смотрела на меня, прикусывая свои пухлые губы. А я только пожимал плечами, зля её ещё больше. Если честно, у меня были сомнения на счёт того, что нас отправят на Землю, а вот наказать, конечно же, могут.
Несмотря на то, что нас, как пить дать, ожидала взбучка, я был рад этому вызову.
Вот оно! Заветное и такое желанное место на космолёте «Драгун РС5»!
Наверху — первый ярус, капитанский со штурвалом и панелью, куда со всех остальных рабочих пультов и мониторов приходила информация. Широкий экран, на котором отображалось всё, что было необходимо капитану.
Второй ярус – два кресла вторых пилотов, располагающиеся ниже капитанского места. Вторые пилоты управляли космолётом, следя за всеми показателями работы «Драгуна РС5». В одном из кресел сейчас сидел помощник капитана, искоса поглядывая на нас. С ехидной ухмылкой он отрывался от монитора с показателями и придирчиво нас осматривал, покачивая недовольно головой.
Третий ярус – многочисленные пульты управления и мониторы, за которыми сидели пилоты и специалисты «Драгуна РС5», отвечающие за свою работу. Поток информации, который приходил к ним от различных приборов и датчиков обрабатывался на их компьютере и передавался дальше по инстанции.
«Красота!»
Капитан пришёл незаметно. В это время мы стояли под присмотром «конвоя» и молчали, так как особо под пристальным наблюдением и не погутаришь. Мы смотрели каждый в разные стороны, и самое, не очень приятное, было то, что я в это время загляделся на капитанское кресло.
«Засада!»
Капитан посмотрел на меня, даже не моргнув. Он отправил восвояси «конвой», осматривая нас, быстро выстроившихся и вытянувшихся в струнку курсантов. У него в руках была папка, и мы до полного иссушения мозга могли гадать, что же такое у неё внутри. А капитан с безразличным видом положил папку на выступающую часть перил, уходивших с лестницей вверх, к капитанскому креслу.
— Ну, что, курсант Славин, — выделил он меня, — говори, что вы там рассмотрели. За герметикой.
Я смотрю ему в глаза и понимаю, что отнекиваться, врать и что-то придумывать, совершенно бесполезно.
— Атаку модулей Космических Войск РФ со стороны… противника из энергетического оружия. Капитан.
— Из энергетического оружия?
— То, что я видел, было очень похоже на ФАР-56.
Капитан посмотрел на Тёму.
— Я не видел, — ответил он.
— Он был у сетки, — ответил я. – Только мы, — я кивнул головой в сторону Иры, чем она была очень не довольна.
«А как ты хотела? Расплачивайся за свой длинный язык!»
Капитан слегка отвернулся, облокотившись о поручни, отделявшие место пилотов. Второй пилот, наблюдавший за этой сценой «допроса», посмотрел на капитана, ожидая от него указаний. Но тот молчал.
— Ясно, — после некоторого молчания, капитан повернулся к нам вновь. — А залпов сколько было?
— Видели два, — опередила нас с ответом Ирка. – А было всего… – Ирка вопрошающе посмотрела на меня. – …семь…
— С того момента, как я пришёл в себя, — ответил я, — было всего девять залпов.
Мы вылетали из сна в разное время, поэтому и насчитали разное количество залпов. Значит, Ирка пришла в сознанку после меня, если насчитала только семь.
«Засада! А нас хорошо приложили! И если это ФАР-56, то нам повезло, что нас не расплющило!»
— Хорошо, — сказал капитан. – Можете идти…
Мы переглянулись, а потом все трое удивлённо посмотрели на капитана: «Это всё?»
— Да, вы идите, — капитан махнул Тёме и Ире. – А ты, курсант, останься, — сказал капитан мне.
Я смотрел вслед ребятам, которых встретил у дверей тот самый конвой и вывел с капитанского мостика. А капитан тем временем уделил-таки время второму пилоту и, перегнувшись через перила, что-то указывал ему на панели управления.
Я ждал. Сердце предательски ухнуло пару раз вниз, и я думал о том, что мог сказать мне капитан: отругать или прочитать лекцию поучительную для курсантов, или…
Вот, сейчас!
Капитан разворачивается ко мне, хмыкнув, берет с перил папку, открывает, просматривает бумаги…
— Думаешь, по твою душу, Славин? – Голос капитана выбивает меня из тревожной задумчивости. – Правильно думаешь.
Он громко захлопывает папку, а я ругаю себя за слабость.
— Только не все так плохо, — он улыбается.
— Надеюсь, — губами шепчу я.
Капитан приближается ко мне.
— А ты чего, испугался? – рассмеялся капитан. – Не волнуйся, отчислять не стану.
Он похлопывает меня по плечу, а я в это время читаю его нашивку, не удосужившись сделать этого раньше: «Кортнев А.А.»
— Конечно, то, что вы покинули пассажирские кресла во время полёта, это нарушение инструкций. Но, понимаю, что спрашивать у тебя как вы это сделали, не имеет смысла. Ты и не такое знаешь, — пристально посмотрев на меня, говорит капитан.
Я чувствую неловкость, но глаза стараюсь не опускать.
— Да, — улыбается капитан, — мы с тобой на эту тему поговорим. Но потом. А сейчас ты пойдешь в векторную к программистам и попытаешься восстановить траекторию дуги. Сможешь?
— Так точно! – салютую я.
— Вот и отлично. – Капитан выпрямляется и жестом подзывает «конвоира». — Проводишь в векторную. А с ребятами на счет обстрела помалкивайте, хорошо? – обращается он уже ко мне.
— Так точно!
— И присмотрите за курсантом Троекуровой, — давит на меня капитан.
«Засада!»
— Так точно, — не так бодро отвечаю я ему.
— Вот и хорошо, — похлопывает меня капитан по плечу.
Отсалютовав капитану, — он козырнул мне в ответ, я зашагал за сопровождающим. Называть его «конвоиром» уже не хотелось, да и не нуждался я в конвое!
В векторной я был не очень долго.
Не буду хвастаться, но память у меня была хорошая, глаз наметан, «экскурсии» на полигон и в часть отца давали знать. Я много раз видел, как работают энергетические установки и векторные, фиксируя дуги и их полёты.
Под удивленные взгляды и одобрения сержанта, что моделировал дугу ФАР-56 с моих слов, я управился минут за сорок. А потом, получив одобрение от капитана по связи, меня отправили восвояси.
В связи с моими предположениями об установке возникал вопрос: откуда могли стрелять? Ведь ФАР-56 громоздкая энергетическая установка. Нужны блоки питания, энергосберегающие аккумуляторы, да и управление у неё не из самых простых. Да уж, здесь простым космолётом не отделаешься.
Через некоторое время я уже был в жилых отсеках «Драгун РС5».
Меня встретила Дина.
— Данте! – она бросилась ко мне, сбивая с ног.
— Привет, — выдохнул я.
Она нисколько не изменилась: смуглая, статная, кареглазая, с длинными вьющимися волосами. Только грусть появилась в её огромных карих глазах.
Ещё когда мы учились в школе, не стало её мамы, и мы переживали эту утрату вместе с ней, потому что мы были очень близкими друзьями и часто ходили друг к другу в гости. Маму Дины знали и любили: добрую, заботливую, красивую. Динка была очень похожа на маму и внешне, и характером: добрая, но твёрдая, добивающаяся своей цели. А недавно она потеряла отца…
Она ушла из нашей школы, потому что родственники забрали её в другой город, и мы потеряли с ней связь, хотя очень хотели с ней общаться. Но родственники Дины думали иначе – уехали и оборвали все связи.
Мы могли только предполагать, как Дине было тяжело. Она осталась совсем одна, без поддержки и друзей, забросила учёбу. Но потом нашла в себе силы вернуться в Школу Космических войск и закончить её досрочно, да ещё и на «отлично».
Боевая Динка была высокая, крепкая, сильная, была эдакой пацанкой, ввязываясь во всякие шалости в детстве и приключения в подростковом возрасте, будучи с нами. Мы вытворяли многое. Динка была «своя» и могла дать фору многим пацанам. Часто мне говорили, что Динка пощла в Школу КВ из-за меня, потому как была в меня влюблена…
«Глупости…»
Мы по-прежнему оставались друзьями. Все вместе: Тёмыч, Паганель, Динка и я…Данте. Сейчас мы были втроём, Паганель ушёл на занятия.
— Значит, обстрел, — проговорила Динка.
— Да, — подтвердил Тёма.
— Только никому, — сказал я. – Капитан просил не распространяться.
— Но?…. – Динка посмотрела на меня.
— Что «но»? – как можно удивлённее спросил я.
Она сидела на моей койке, как всегда, положив ногу щиколоткой на колено, камуфляжная форма привлекательно сидела на ней и обтягивала её фигуру, кепка валялась на моей подушке.
— Данте, что «но»? – Динка слишком хорошо меня знала.
— Не мы одни такие умники, — с сарказмом проговорил я, — многие курсанты поняли, что произошло.
— Это правда, — подтвердил Тёма. – Я говорил с несколькими ребятами, они обсуждали возможность обстрела. Я, конечно, не говорил, что мы были вне кресел, но согласился с ними.
— Данте, — позвала меня Дина, — рано или поздно всем станет известно, что это было.
— Да, и всем станет известно, что ты можешь отключать систему, — подначил меня Тёма. – И что ты не один такой, кто это умеет!
— Что? – спросила Дина. – Ты о чём?
— Он был там не один, — подлил масла Тёма. – У герметики!
— Пфф, — фырнула Дина, — подумаешь! Я тоже могу отключить систему! И что? Да кто она такая?
— Дочь Троекурова, — в один голос ответили мы.
Динка с минуту смотрела на нас, а потом выдала:
— И что?
— Ничего, — пробормотал Тёма, а я промолчал.
— Между прочим, — язвительно проговорила Дина, — Троекуровых у нас много, — сделала паузу, чтобы мы прикинули в уме и согласились. — А вот Славин – один.
Она смотрела прямо на меня, пристально, не отрывая взгляда, словно, заставляла меня поверить в сказанное ею.
— Надо идти на вечернее построение, — прервал наши гляделки Тёма. – Опоздаем, получим втыкон!
Он вышел, а я задержался, ожидая пока Динка нашарит на подушке свою кепку, нахлобучит её на копну тёмных волос, застегнёт верхние пуговицы камуфляжа и с громким вздохом пройдёт мимо меня.
Когда я выходил, Динка приблизилась ко мне и повторила:
— Славин – такой один!
Я не мог ей возразить!
Мы бегом преодолевал метры по коридорам космолёта «Драгун-РС5», чтобы не опоздать на построение, и последними влетели в зал построения. Светлова, которая посматривала на часы, с упреком и удивлением смотрела за нашим спринтом.
— Где вас черти носят? – прошипела Троекурова. – Нахлобучат по первой!
— Не шипи, — съязвила Динка.
Тёмычу было смешно, а мне не очень. И вообще, почему Троекурова рядом с нами на построении?
— Опоздали бы, — не унималась Ирина, — заставили бы дежурить.
— Ага, — так же не унималась Динка, — кого на кухню, а кого и туалет драить!
— Тебе место именно в туалете!
— Цыц! – не выдержал я. – Потом будете отношения выяснять! А сейчас – замолчали быстро! Обе!
Девчонки притихли, и я смог вздохнуть свободно. Только дамских разборок мне не хватало!
«И присмотрите за курсантом Троекуровой!» — вспоминаю я слова капитана. Вот засада!
После построения нас разбили по потокам, на группы, и отправили на тренировку.
Потекли будни курсантов. У нас были занятия теоретические, на которых мы часто виделись с Паганелем, и занятия по физической подготовке, где своим посещением нас Паганель не жаловал.
На «Драгуне» были расположены отсеки для тренировки курсантов. Группами мы проходили полосу препятствий, тренажер по управлению космическими модулями (тут я отрывался по полной программе!), спарринг, стрельбы и снова, по кругу. При этом мы менялись внутри группы и потока, а потом нас перемешивали, как хотели.
Наши дорогие гуманитарии также посещали занятия по физподготовке, но они быстро проходили минимум занятий и уходили. А нас, знакомый с посадки в Дельту старшина Трофимов, гонял по три-четыре раза. Он нас не жалел, и к концу занятия мы были никакие. А всё потому, что в ходе тренировки на нас смотрели преподаватели и инструкторы, которые могли начислить дополнительные баллы курсантам. И потом курсанты получали возможность вторично сдавать экзамены в Академию или другое учебное заведение.
В один из тренировочных дней, на управление парным модулем я попал с Троекуровой. Одиночку она прошла с трудом, и по слухам, да и по нашим наблюдениям, пилот из неё был не очень. К тому же, при первой попытке, в парном полёте, она завалилась.
Я видел, что многие были удивлены такой расстановкой, в том числе и Дина. Но она была больше зла, чем удивлена.
— Не кипятись, — сказал я ей. – Прорвёмся!
Троекурова нехотя смотрела на меня и занимала место второго пилота в модуле. Мы часто сталкивались на занятиях, и я замечал её пристальный, наблюдающий взгляд. Это было немного странно.
— Второй вираж провальный, — скороговоркой начала Ира. – Там градус запредельный: или штопор, или вверх до упора. В любом случае, времени не хватает… и всё.
— Сдалась так быстро? – ухмыльнулся я.
— Сам посмотришь.
— Видел уже, — сказал я.
Мы сели в кресла, застегнули ремни. За нами наблюдала инструктор по полётам лейтенант Светлова. Она запустила программу, и модуль взревел. Мы стали одним целым с машиной… Я кайфовал! Всё, что ощущала машина, я вбирал в себя и телом, и мозгом. Ирка не разделяла моей радости.
На тестовой, разгонной полосе я наблюдал за Троекуровой. Она хорошо знала схему полёта, но управляла нервно, как бы сказал мой педагог по полётам в Школе КВ, управляла она теоретически – по учебнику.
— Не напрягайся! – сказал я ей. – Не думай о втором, проходи первый!
Мы набирали высоту, управление было легким и фигуры, которые были заданы программой, мы выполнили без особых усилий. Правда, я заметил, что Ирка, всё-таки, боится. Мне был знаком второй вираж, и я проходил его, будучи еще в школе, зависая на полигоне отца. Я доводил до седых волос инструкторов, выводя виражи на графическом модуле. Отец был доволен.
Вниз. Вверх. Снова вниз. Препятствие. Выход. Вверх по направляющей. Уход от атаки. Мы проходили всё. Но Ирка слишком сильно дёргала ручку управления, часто смотрела на приборную панель, и модуль пару раз выбило из проложенного курса. Приходилось возвращаться.
— Ты что творишь? – доносилось из толпы курсантов.
— Это завал!
Я молча выправлял машину, видя, как Ира закусывала губу.
«Она же смелая, чего так трясется-то? Неужели, совсем не умеет управлять модулем?»
Первый вираж.
Это минутный полёт по низкой равнине с выходом по дуге с поворотом. Нефиг делать! Даже в компьютерной приставке виражи сложнее. Но тут косяк, на первом же вираже. Ирка дёрнула ручку слишком рано, и модуль закрутило, выбивая с траектории.
— Твою ж девизию! – заорал я. – Держи управление!
Нас трясло так, словно мы ехали на крутой тачке по просёлочным колдобинам! Кресла под нами ходили ходуном, и только благодаря ремням безопасности мы из них не вылетали. Модуль закрутило. Мы падали.
— Надо вверх! – заорала Ира.
— Нет! Тяни вправо!
— Вверх!
— Отпусти ручку!
— Что?!
— Отпусти, я сказал!
— Мы врежемся!
— Троекурова, мать твою, отпусти ручку! Быстро!
Она убирает руки и модуль резко, под моим управлением, тянет вправо. Я плавно тяну ручку управления на себя и в сторону, модуль выравнивается, но по-прежнему крутит. Почти касаясь брюхом равнины, модуль болтается из стороны в сторону, с опозданием повторяя мои действия с управлением.
— Он сделал это!
— Курсант, ты молодца!
— А кто это?
Все слова доносятся до меня издалека, я их почти не слышу. Я слышу машину. Модуль скрежещет мотором, гудит и вибрирует, словно жалуется на качку. В этой качке, из стороны в сторону, я выравниваю модуль, параллельно возвращая машину на траекторию.
Я не вижу испуганного и удивленного лица Ирки, я не вижу напряженного, но довольного лица Тёмы. Не вижу и Светлову, которая пристально наблюдает за моими действиями. Но в зеркальном отражении монитора модуля я замечаю спокойное и уверенное выражение лица Дины. Как же мне не хватало её на последнем курсе Школы.
— Берись за управление, — говорю я, выправив модуль.
Бледная Ира хватается за ручку управления.
— Только не дёргай! – немного повысив голос, говорю я.
— Ага, — выдавливает из себя Ира.
Пот градом льётся у меня по лицу и стекает за воротник, задница в мыле, позвоночник ощущает холодное движение разгоряченной машины. Я не понимаю, что происходит. Это же просто модуль полёта! Почему мне так тяжело? И если такое на первом вираже, то что же будет на втором?
Конечно, один я бы справился, но сказать Ирке, чтобы она не трогала управление, я не могу. Это тест парный. Но если на втором вираже будет то же самое, выправить модуль я не смогу.
Проходим тестовую полосу. То же самое, что и перед первым виражом, только сложнее. Вверх – выше. Градусы выхода меньше, как и пространства для маневра. Как только мы приближаемся к вектору второго виража, ручка управления начинает опять дергаться.
— Какого хрена?! – слышу я из толпы.
— Не крути так, — говорю я Ирке. – Не тяни!
— Градус выше, мы врежемся!
— Будешь так тянуть – врежемся!
Она прислушивается к моим словам, плавно крутит ручку управления, и мы не без тряски входим в вираж. Спираль. Дуга траектории полёта построена по спирали вверх, и надо изловчиться и попасть на одном из витков спирали на траекторию выхода из виража. Это проблематично. Но не так сложно. Если бы машину не трясло, и если бы она не набирала полный ход, а он был необходим, иначе модуль плашмя упадёт вниз.
Я бросаю взгляд на своего второго пилота. Ирка сильно нервничает, в глазах страх.
— Вверх, — говорит она.
— Нет, — одёргиваю я, — в сторону.
— Куда? Куда в сторону?
— Виток поймай!
— Какой?! Надо вверх!
Модуль скрежещет, задевая посадочными крыльями и брюхом стены спирали. Аварийка даёт сигнал, что мы лишились датчика высоты. Я до полной возможности выкручиваю ручку управления вправо, заметив виток выхода. Но модуль уже закрутило, тянет вверх, мы выбиваемся из спирали и со всего маху врезаемся в стенку. Я спиной ощущаю скрежет металла, меня как будто разрывают изнутри обломки, и словно это я разбиваюсь о стену. Лёгкие сдавливает, я не могу сделать вдох. В глазах темнеет.
И всё, тишина. Я чувствую, как Ирка пытается отстегнуть ремень, но тот крепко держит нас в креслах, дожидаясь перезагрузки программы, которую автоматически включает «Конец игры».
Наконец, слышится щелчок, и ремень отстёгивается. Но Ирка не уходит.
— Данте? – зовёт она меня.
Я её почти не слышу. В голове шумит. Эхо разрываемого на куски железа стоит у меня в голове, я почти чувствую, как сердце модуля затихает, останавливается.
— Отстань, — слышу звонкий командный голос. – Давай, Данте, пошли. Потихоньку.
Тёмыч и Динка помогают мне выйти из кресла. Я как выжатый лимон. Я ничего не соображаю, и просто подчиняюсь им.
— Вот это полёт!
— Что это с ним?
— Не знаю… может, медика позвать?
Пока толпа курсантов бурно обсуждают наш совместный с Иркой полёт и моё состояние, ко мне подходит Светлова.
— Чтож, курсант, весьма недурно!
Я открываю глаза, давая понять всем присутствующим, что я живой.
— Он получит баллы?
— К сожалению, — отвечает Светлова, глядя на меня, — тест не пройден.
— Но он же не виноват в аварии! – начинает кто-то спорить со Светловой. – Он вытянул модуль!
— Они не прошли, — зычным голосом останавливает всех протестующих лейтенант Светлова. – Тест не сдан. Всё! – она заставляет замолчать всех, кто снова пытался возразить. – На этом закончим. У вас, между прочим, — она обратилась ко всем собравшимся, — ещё тесты не закончены!
Толпа начала расходиться.
Я отсиживался на полу тренажерки. Ребята были рядом. К моему удивлению Паганель был тоже здесь.
— Несправедливо, — констатировал он. – Ты же прошёл!
— Тест парный, — спокойно ответил Тёма. – Не прошли оба.
Ирка стояла поодаль, кусая губы, виновато посматривая на меня и на ребят.
— Чего испугалась-то? — спросила её Динка. Спокойным и ровным голосом. Удивился даже я.
— Не испугалась, — пролепетала Ирка. – Я не могу концентрироваться на полёте. Не пилот я, — опустив голову, чуть не плача, проговорила она.
— Ой, только реветь не надо! – зыкнула на неё Динка.
Я усмехнулся. Динка может!
Приходя в норму, я огляделся: Динка сидела передо мной на коленях, Тёмыч мялся позади, Паганель пристроился на ящик оборудования. Все рядом.
Я широко улыбнулся.
— Чего? – удивилась Динка.
— Банда… Снова вместе!
— В новом составе, — поддакнул Паганель, имея ввиду Ирку.
— Банда, — тихо проговорила Динка. – Дурак ты!
— Это чегой-то я дурак? – удивился я.
— Потому что!
— Ладно, — усмехнулся я, — я дурак!
— Пошли, — Динка потянула меня за руку, — тебе на спарринг надо.
— Чего? – удивилась Ирка, – Какой спарринг? С ума сошла? Он на ногах еле стоит!
— Не переживай, — ехидно ответила ей Дина, — я знаю, как привести его в норму!
Она повернулась ко мне и улыбнулась, как бы спрашивая: «Я же права?»
Я только кивнул. Да уж, ты знаешь, как сделать это!
Динка потихоньку меня подтолкнула, и я пошёл с ней. На спарринг. Потому что мне надо было включить свой мозг, вернуться на прежнее русло после аварии модуля. Я никак не мог сообразить, почему я так явно ощутил гибель мотора, почему я так явно почувствовал, как модуль разлетается на куски.
«Почему?»
Да, я всегда очень хорошо ощущал машину, я всегда «слышал» любой модуль, в который допускал меня отец. Я любил летать. И был счастлив, когда мне это разрешали. Но, вот так, ощущать буквально? Почему?
— Отошёл немного? – спросила Динка.
— Да, — пробурчал я.
— Хорошо, — тяжко вздохнула она.
— Что? – приподняв бровь, спросил я.
— Расскажешь, когда посчитаешь нужным, — не без упрёка сказала Динка, бросая в меня бинты. – Заматывайся!
Я усмехнулся, Динку трудно провести.
— Договорились, — подмигнул я ей, — расскажу.
Еще почитать:
Зеленый — Глава 8. Номер
Кочующая планета — Глава 7 Отчёт
Сошедшие с небес — Глава 1. «Раз последний, два последний»
Кочующая планета — Глава 6 Завтрак
«
»
