Картина третья.

            Луиза сгружает посуду в белый ящик, закрывает его, засыпает порошком, ящик приходит в движение и начинает жужжать – тихо, но ощутимо. Покачиваясь, проходит Генри, садится за стол, наливает себе стакан воды, залпом осушает его. Луиза не оборачивается на него, вместо этого прикладываясь к своему бокалу с вином.

Генри. Я хочу, чтобы никакого вина больше не было в этом доме.  Это отрава.

            Луиза не реагирует, отпивает еще.

Генри (повышая голос) И…никаких свечей! Это пожароопасно. Я не буду больше отключать датчики, чтобы рисковать…так.

            Луиза нервно дергает плечом, но не оборачивается.

Генри (всё больше впадая в раж) И вообще…почему еще закрыты жалюзи?

            Генри встает из-за стола, подходит к окну, раскрывает жалюзи – мертвенный и дрессированный свет в полную силу заполняет комнату. Луиза только поводит плечами. Словно бы пытаясь сбросить с них что-то тяжелое, но не реагирует по-прежнему, глядя на белый жужжащий ящик с посудой и держа в оцепенелых руках бокал с вином. Генри стоит, насупившись, у открытого от жалюзи окна.

Генри. Скажешь что-нибудь?

Луиза (слегка повернув голову). Этот дрессированный свет омертвляет твое лицо, ты знаешь об этом?

Генри (замирая) Что?

Луиза (теперь уже оборачиваясь полностью) Генри. Ты походишь на мертвеца. Ты знаешь об этом? Все вы в этом городе походите на мертвецов…без света, под пленкой, в пластиковом аду!