Уставшие и по уши в глине мы вернулись домой, благо ночью вся эта грязь была совершенно не заметна. После ужина, развалившись в креслах, стали подводить итоги наших трудоемких экспериментов. 

– Итак, – начал Захия, – как ты оцениваешь результаты? 

– Неплохо, – я задумался, – но есть проблемы… 

– Какие?  

– Мы выдавливали глубокий круг, и ровная до этого поверхность коробилась от избытка вещества. На обелисках должно быть тоже самое, но там идеальные грани. Мы выравнивали еще мягкую поверхность, но тогда повреждался оттиск.  

– И что ты думаешь? 

– Думаю, что они делали глубокие оттиски на мягком камне, а когда он застывал – снимали излишки пилами. Для стел это подходит, но сделать иероглифы с четырех сторон одинаковой глубины без деформации невозможно, если обелиск переворачивать в мягком состоянии. 

– Соглашусь с тобой, – теперь задумался и доктор Хавасс. – А если у них были формы под обелиски с заменяемыми литерами, как в типографии?  

– Как это? – все-таки я был далек от многих изобретений современного мира.

– Четыре опалубки с прикрепленными знаками прижимаются к обелиску с четырех сторон одновременно. Они равномерно стягиваются, символы вдавливаются. Так он транспортируется и застывает. Опалубка снимается, и вся поверхность выравнивается шлифовальной машиной или огромной дисковой пилой. Дело за малым – поставить его на место. 

– Все гениальное – просто! Только как они размягчали гранит?