То, что у меня совершенно отсутствовали навыки писателя, стало видно с первых страниц. Захия перечитывал, вздыхал, перечеркивал предложения простым карандашом и писал новые. Меня многие фразы не устраивали – в результате переделывал по-своему, что, в свою очередь, раздражало ученого. Он постоянно давал советы, ворчал, что читателя надо заинтриговать с первой строчки и не отпускать до последней. В конце концов доктор взял меня за руку и подвел к стеллажу с книгами.  

– Сколько книг прочитал отсюда? – он провел ладонью по полке с художественной литературой. 

– Ни одной, – честно ответил ему. 

– Это и видно, – рассмеялся Захия. – Как можно, не умея плавать, пытаться реку переплыть? Пока все не перечитаешь – за автобиографию не садишься! Поучись сначала у других.

И снова он был прав. Теперь вечера коротал уже не за обсуждениями языка Древних, а за изучением произведений классиков современной художественной литературы. Многое из написанного ими было совершенно не понятно: другие времена, о которых я ничего не знал, язык, наполненный устойчивыми оборотами и символическими значениями. Это так утомляло, что периодически обращался к своему заместителю или Захии с просьбой растолковать написанное. В минуты отдыха от чтения подходил к стене, смотрел на фотографии. Большинство надписей на обелисках в Карнаке были вырезаны глубоко, идеально ровно, но встречались символы с одинаковыми дефектами на разных обелисках. Казалось, что они выдавлены на размягченном камне одними и теми же формами. Однако, озвучить свое предположение не решался несколько недель: слишком уж невероятной казалась работа с мягким, как глина, гранитом. За меня это сделал бывший глава Службы древностей.