…- Так что, вы продолжаете утверждать, что вас зовут Нарцисс и что вы бессмертный
вампир? Что ваш, так называемый «сын», тоже вампир, что ваш брат и
женщина, написавшая на вас заявление, тоже вампиры?
— Именно так, — надменно отвечал я с гордостью короля, несмотря на разбитую губу и пару
синяков возле глаза. Следователь беззвучно засмеялся. Сидящий рядом полицейский
покрутил пальцем у виска. Я слышал, как он шепнул следователю:
— Маниакальная шизофрения.
— И вы утверждаете, что убили человека, потому что хотели есть? — не унимался
следователь.
— Именно так, — сказал я, теряя терпение. — Если бы вы не могли ничего употреблять в
пищу, помимо крови, вы сами бы поступили аналогично.
Следователь и полицейский снова переглянулись. Через два дня нам вынесли приговор —
психиатрическая лечебница…

…Мы ехали в клетке в ожидании смены обстановки, ибо тюремное однообразие и тупые
допросы достали нас. Я давно заметил, что стоит сказать правду, которую отказывается
признать общество, как тебя сразу же сочтут сумасшедшим. Но нам того и нужно было.
Мы надеялись поужинать в психушке. Пять дней ни кровинки во рту не было.
Вампиреныш прижался ко мне. Мы подпрыгивали, трясясь в клетке. Его несчастное
измученное лицо было в синяках. Эти недошизики посмели бить моего вампиреныша! Я
не мог сдержать порыва нахлынувшей на меня нежности и мои губы оказались возле его
губ. Он развернулся и сильно обнял меня:
— Мы же выберемся, Нарцисс, правда же, выживем?
— Конечно, мой мальчик, — шептал я, пряча лицо в его волосах.
— Любимый, — повторял Микаэль. Он повторял это таким глубоким голосом и с такой
страстью, что у меня мурашки по коже пробегали.
— Я так хочу тебя, папочка, — шептали его губы совсем тихо мне на ухо.
— Я думаю, что сейчас не самый подходящий момент для этого, заинька, — ответил я.
— Мне плевать. Когда я в твоих объятиях, когда ты в моем теле, я вижу бескрайнее
небо, вижу облака… Серый и грязный мир становится для меня таким ярким и
прекрасным. Так прекрасно любить тебя, ты даже не представляешь!..
Его слова глубоко меня тронули. Больше слов было не нужно. Мой язык уже скользил
по телу Микаэля, а он обнимал меня за спину и изредка вздыхал.
Я целовал его сладкие, как лепестки розы, губы, а из его глаз по щекам текли слезы.
Текли просто ручьями.
— Ну что ты, мой маленький! — восклицал я, нежно вытирая ладонью слезы с его лица. Он
говорил, что слишком меня любит и повторял одно и тоже.
Я аккуратно снял с него грязную и порванную одежду, которая скрывала великолепное
красивое тело Микаэля. Я водил по телу Микаэля рукой, воображая, что художник
и, держа кисть, рисую портрет обнаженного прекрасного юноши, с божественными
чертами тела. Да, иногда природой и ее творениями можно либо восхищаться, либо
ужасаться.
Микаэль лег на меня и его губы коснулись моей шеи и груди. Я сжал его тело, крепко
обняв его. Каким блаженством было чувствовать, что его тело так тесно соприкасается с
моим! Я закрыл глаза, чувствуя и обнимая его всего. Может я люблю его? Я не мог точно
ответить на этот вопрос, но в этот момент мне казалось, что да. Микаэль целовал мой
живот, спускаясь все ниже, пока не достиг самого сокровенного места. Он так нежно
делал это, его губы и руки были такими приятными, что я вцепился в клетку. Мне
захотелось кричать, поэтому я сильно закусил губу, чтобы полицейские не услышали.
Мой мальчик, он так меня любил! Мне захотелось отдать, подарить ему свое тело. Я
закрыл глаза, летая где-то далеко отсюда, предоставив свое тело ласкам Микаэля. Его
губы успевали везде. Он целовал и покусывал меня. Мне на полном серьезе стало
казаться, что у меня есть крылья и я умею летать. И тут я услышал шум открывающейся
двери и чей-то бас:
Ну вот и приехали, гомики! — полицейский грубо вытащил нас из машины прямо
нагишом. Вот и пришлось мне упасть с высот Олимпа на грешную землю!