4

Мы совсем отдалились с Тройдом. Казалось, прошло каких-то несколько дней, а мы
стали, как чужие. Я не знаю почему это произошло. Он где-то бродил ночами. Стал часто
уединяться. Я не мог поручиться за то, что у него никого не было. Я грустил и страдал, но
первый сближаться не хотел. Казалось, ему на меня стало все равно. Хотя где
гарантия, что он не разыгрывает фарс? Но неужели эти губы, эти руки лгали!
Родители собирались в загородный дом, к деду. Мы собирались тоже. Загородный дом всегда ассоциировался у меня с запахом сена и лошадьми в конюшне. Дед любил разводить
лошадей. Всю дорогу Тройд молчал, о чем-то думая. Он отвечал только «да», либо «нет». Я
рассматривал его лицо, пока он не видел меня. Что случилось с его чудесной матовой
кожей! Мертвенная бледность покрыла лицо. Я не выдержал и подошел к Тройду.
— Послушай, — сказал я, — ты что, гримируешься белой тоналкой?
Он растерянно посмотрел на меня и покрутил указательным пальцем у виска. На этом
наш разговор был исчерпан.
Дед, подстригавший ярко-зеленый газон, кинулся нам навстречу. А Тройд кинулся к
лошадям. Лошади всегда любили его. Он мог объездить самого дикого и строптивого
скакуна.
Дед держал под уздцы двух жеребцов-черного и гнедого. Я вскочил на гнедого.
Завидев Тройда, черный жеребец стал нервничать, фыркать и бить копытами. Тройд резко
дернул животное под уздечку. Немалых трудов стоило ему запрыгнуть на жеребца.
Жеребец словно обезумел. Глаза его налились кровью, он встал на дыбы и помчался в
неизвестном направлении, пытаясь всеми силами скинуть с себя назойливого седока.
— Этот конь взбесился, — в испуге сказала мать.
— Это самое мирное и спокойное животное в моей конюшне, — отвечал дед.
Я погнал гнедого следом за Тройдом, чувствуя, что это дело может весьма плачевно
закончится.
Жеребец казался не в адеквате. Он носился хаотичными кругами, становясь время от
времени на дыбы. С ужасом я увидел, как Тройд не удержался и распластался на траве.
Мать закричала. Жеребец помчался в сторону леса, как безумный,фыркая на ходу.
Я спрыгнул с гнедого и кинулся к Тройду. Он лежал, напоминая египетскую мумию.
— Зайка… — я провел рукой по его щеке.
Он открыл глаза,которые не выражали ничего.
— Тебе сильно больно? — с участием спросил я.
— Мне не бывает больно, — монотонно ответил Тройд.
Я погладил его растрепавшиеся волосы с красными прядями.
— Я тебя люблю, — проговорил я совсем тихо.
Он продолжал смотреть на меня ничего не выражающим взглядом. Подбежала мать, нарушив мою маленькую идиллию. Она стала осматривать и ощупывать Тройда, который сказал, что у него ничего не болит.
Потом мы пошли обедать. Дед возмущался, не зная, что бы могло случиться с его
лучшим конем и что он убежал, кажется, безвозвратно.
Тройд не смотрел на меня. Мне
казалось, что ему глубоко наплевать на то, что творится вокруг него.
Я уснул, как убитый. Утомительный день сказался на организме. Разбудило меня
дикое ржание лошадей, доносившееся из конюшни. Было это посредине ночи. Я, в одних
плавках, закутавшись в старый дедовский плед, потихоньку прокрался в конюшню, чтобы
посмотреть, что происходит с лошадьми. Картина, которую я увидел, меня слишком
впечатлила. Я увидел, как Тройд впивается зубами в шею лошади, чтобы высмоктать
кровь. Несчастные животные подняли шум.
— Тройд! — проговорил я.
Он обернулся на меня с демонической улыбкой и все его лицо было перепачкано
кровью.
— Что ты делаешь?!
— Ты же прекрасно видишь, что я делаю, к чему вопросы? — спросил он,подходя ближе.
Я попятился назад.
— Тройд… тебе нужно лечиться…
Он схватил меня за руку.
— У тебя кровь… — пролепетал я.
Он радостно вытер лицо рукавом и прижал меня к себе. Плед упал, я остался в одних
плавках и в его объятиях.
— Не нужно… — попытался улизнуть я.
— Эти приколы с лошадьми мне совсем не
нравились.
— У меня кроме тебя никого нет, — зашептали его губы с пылкой страстью. — Кто же еще
может любить меня, как не мой родной брат? Мы же две половинки одного целого, а
целое получается только в совокупности. Давай же, Нарцисс, расслабься. Здесь нам никто
не помешает…
Его слова очаровали меня. Мое обнаженное тело было в его руках и он знал, что
сейчас сможет с ним сделать все, что захочет.
Мы опустились на мягкое сено, которое источало аромат скошенного луга. Тройд
принялся расстегивать свою рубашку. Раздевшись совершенно донага он плюхнулся на
сено рядом со мной.
— Ты меня хочешь? — спросил Тройд, а рука его скользнула по моей груди.
— Да, — ответил я, — чувствуя пробегающие по телу мурашки.
— Мой котик,- ласково сказал Тройд.
Он залез на меня сверху и стал целовать и облизывать мое тело, как говориться, с головы до пят.
Мне оставалось лежать и постанывать от убийственного блаженства.
Черты его совершенного лица отчетливо выделялись в темноте. Тройд укусил меня за
плечо. Я вскрикнул от боли. Так укусить может лишь какое-то животное, во рту которого
острые клыки. Я почувствовал, как на плече выступила капля теплой крови. Со
сверкающими глазами, Тройд стал слизывать ее, причмокивая от удовольствия.
— Что ты делаешь? — поразился я.
Он игриво засмеялся. Еще раз цапнув меня за плечо острыми зубами. Мне было уже
не до смеха. Тройд втянул в себя струйку моей теплой крови.
— Прекрати! — начал я, пытаясь подняться.
Но он начал чмокать меня в рот своими красными губами с привкусом крови. Это мне начинало не нравиться. Я все хотел подняться, а он ржал и не отпускал меня. Потом Тройд сказал, что если я буду ему сопротивляться, то он свяжет меня уздечкой. Он стал лизать мой живот, зная, что я ужасно боюсь щекотки на животе. Я пытался поймать его руки, но он смеялся и увиливал.Я почувствовал его пальцы внутри себя. Это возбудило меня до такой степени, что я застонал. Он закинул мою ногу к себе на плечо. Я ощутил, что наполняюсь болью и чем-то невыразимо приятным. Он был во мне. Наконец-то я это чувствовал.
Боль ушла на задний план. Я уже не ощущал ее. Я лишь мог чувствовать движение
внутри себя, доводящее меня до экстаза. Я вцепился в спину Тройда ногтями. Он
чувствовал, что мне больно, поэтому принялся нежно целовать и ласкать меня, называя
самыми трогательными эпитетами. Повторял, что я его любимый мальчик и что теперь-то
наконец две половины одного целого склеились и стали единым. Он продолжил
движение внутри меня, а я сильно обхватил его за шею. Внезапно представилась
картина, как если бы сейчас сюда зашли родители и чтобы они охренели. я стал хохотать.
Вскоре мы лежали совершенно обессиленные и тяжело дышащие.
— Спасибо, — тихо сказал я Тройду.
— Тебе понравилось? — не поворачивая головы, спросил он.
— Это было фантастично! Откуда у тебя такой опыт?
Тройд промолчал. Я попросил его обнять меня. Он прижал меня к своему
разгоряченному телу. Я зарылся в мягкое сено и счастливо вздохнул, сказав ему, что хочу
спать здесь с ним, в этом чудесном сене. По крайней мере до рассвета, до того, как родаки
проснутся, можно поваляться здесь, в уединении.
Я положил голову на грудь Тройда, а он обхватил меня обеими руками и прижал к
себе. Я был настолько счастлив, что хотелось кричать об этом на весь мир не своим
голосом. По телу разливалось тепло.
— Послушай, — сказал я, — может ты считаешь,что мы поступили неправильно, что любовь
наша вышла за рамки братской?
— Тебе же было хорошо, Нарцисс? — спросил Тройд.
— Да, -ответил я.
— Мне тоже. Что же в этом неправильного?
— Но ведь раньше ты…
— А ты не живи прошлым, — перебил меня Тройд. — Живи настоящим.
— Хочу всегда быть с тобой, — прошептал я.
Мы замолчали. Ах, это чудесное сено! Как же здесь хорошо. Я закрыл
глаза, прижимаясь к Тройду.
— Нарцисс, — неожиданно сказал он. — А ты веришь в вампиров?
Я хихикнул.
— Потянуло на сказочки?
Он начал уверять меня, что стал вампиром. Я, смеясь, кивал. Вскоре мы заснули, обняв
друг друга и зарывшись в сено.