Ишь ты, опять зовёт. Исступлённых полагается хлестнуть по лицу водой, чтобы привести в чувство. Святой водой брызнуть, а? Но для неё, детища мирского, это будет не праздником воспоминания о Пасхе, наоборот — оскорблением. Разница языков, несовпадение понятий. Один остался на свете универсальный язык — музыка.

— Туристы просто обожают это местечко, — хохотнул гид. Видимо, он превратно истолковал печаль Игнатия и решил развлечь одинокого клиента. — Вот, смотрите-ка, одни считают камни… Готов поспорить, счёт у них не сойдётся… Другие плюнули на это дело и выбрали себе камни побольше, обнимают их, чтобы оздоровиться. Говорят, тут проходят какие-то особые линии в земле, так что это, быть может, не антинаучно. А?

— Я бы не рисковал, — вежливо ответил Игнатий.

— Помилуйте, какой там риск!

Игнатий не стал объяснять — знал про опыту, что его размышления о духах не найдут отклика. Вместо этого он спросил:

— Что за развалины там, вдали?

Гид потёр нос и достал из-под пальто небольшой бинокль.

— Развалины?

— Да, вон там, к морю, где возвышается обрыв. Видите?

— А! Да, да… Ну, это башня, как вы сами можете видеть. Насколько я знаю, никаких особых историй с ней не связано. Здесь, в глухомани сохранилось много старых фортов, укреплений. Кто их считает! Разваливаются себе потихоньку, да ждут своего исследователя. Многие не дождутся, но каким-нибудь стенам обязательно повезёт.