В свои сорок с лишним он выглядел лет на десять старше. Не только из-за бороды с проседью, не знавшей стрижки. Сказывались конфликты и ночные бдения… В основном конфликты. Неплохие в общем-то люди превращались в рассерженных быков, стоило разговору зайти в сферу народных убеждений. Целое движение возникло вокруг идеи, что кельтский миф украсит и дополнит церковную догматику. Они напирали — Игнатию же приходилось грудью защищать от них истину.

Как доказать тем, кто верит наполовину и считает, что эта половина уже обезопасила его ото всех ошибок? Какими словами говорить с тем, кто опирается на чувства, иррациональные переживания? Неожиданно, изучая старинные книги, Игнатий наткнулся на нечто такое, что могло бы убедить чувствительные сердца. Он бросил всё и отправился в первую попавшуюся турпоездку по древним землям.

Тут бы и расспросить гида, пока они оба отдыхают под зонтиком, верно? Но Игнатий уже не раз задавал ему свои вопросы. Безуспешно.

— Духи, духи, выходите! Мы пришли вас почтить! — донеслось с вершины холма. Сдавленный комок гнева и жалости шевельнулся в груди Игнатия. Захотелось тряхнуть молодую ведьму за плечи, да так, чтоб вытряхнуть душу. Не со зла, нет — чтобы освободить.

Пусть хоть на миг, но увидит лишённая кожи душа: мегалиты — эхо. Окаменелый клич к небесам. Тщетно лучшие из друидов искали утешения во власти над природой, тщетно просили у духов того, чего они дать не могли. Поныне их тени жаждут лишь одного, лишь к небу тянутся — но придавлены к земле безликими идолами-валунами, и час Суда — последняя надежда их. Нет, никто не откликнется на призыв!