Они  снова  общаются   с  ним. Они  сопровождают  его  и  идут  по  пятам. По  следу  их  высокогорной  туристической  интернациональной  экспедиции.

  Он  видит  снова  его  громадного  снежного  барса. Тот  видит  его. Барс  в  снежной  пыли, что  слетает  с  пятнистой  густой  зверя  шерсти  и  теперь  проникает  ему  сейчас  в  поднявшейся  вверх  и  уносимой  в сторону  за  Северный  Иныльчек  пыли. Прямо  низкой  поземкой  под   его  ногами. В  легком  пока  ветерке, что  говорит  о  скорой  смене  погоды.

— Так  внезапно  — он  произносит  сам  себе, а  они  еще  не  добрались  до  первого  лагеря.

— Андрей  — обратилась  к  нему, идущая сзади  опять  в  единой  связке  Валентина  Пономарева – Кажется  портиться  погода.

— Пока  еще  нет – он  ответил  ей  ободряюще – Но, нам  надо  добраться  до  первого  лагеря. Разбить  и  хорошо  закрепить  свои  палатки.  Придется, возможно, заночевать  там. А  какой  будет  ночь,  даже  я, любимая, не  знаю  и  не  скажу, Если  поднимется  вдруг  буря, то  это  лучшее, чем, если  бы случилось  позднее  уже  на  самом  Тенгри.  Там  при  сильном  ветре  и  таком  же  лютом  холоде  даже  ночевка  небезопасна. Знаешь, лучше  сейчас, чем  позднее, когда  спуститься  будет  даже  невозможно.

  Он  вспомнил  одно  из  своих  восхождений  на  Памире. Там  пришлось  спасать  других  и  себя  тоже  самому. Обмороженных  и  еле  живых. Удивительно, но  он  единственный  выпутался, тогда  из  всего  этого  и  остался  целым  и  не  невредимым. Без  травм  и  обморожения. Он  тогда, как  и  Анатолий  Букреев   в  Гималаях  на себе  вытащил  из  снежной  ледяной  пурги  ночью  троих. Все  говорили, если   бы  не  Андрей  Мотылев, то  могло  все  закончиться  смертями.  Но  это  было  тогда  до  двухтысячных.  И  когда, он  был  еще  совсем  молодым  и  шел  к  чемпионству  и  лидерству. Еще  до  получения  звания  «Снежный  Барс».