С  Т-800  было  покончено. Его  оторванная  сверкающая  безжизненная  титановая  с  потухшими  навсегда  камерами  глазами  голова  откатилась  от  стоящих  изящных  женских  ног  в  черных  лакированных  на  высокой  шпильке  туфлей  красивой  зеленоглазой  рыжеволосой  в  полосатом  брючном  костюме  Верты.

  Верта  подошла  к  100тонному  прессу  и  нажала  своей  левой  рукой  на  кнопку  возврата  вверх  гидравлики  и  тяжеленной  металлической  плиты.

  И  закрыла  свои  зеленые  женские  из  металла  полиморфа  робота  Т-1001  глаза. Она  отключила  свои  все  системы  зрения  и  свой  молекулярный  8000000битный  на  время  коммуникационный  дисплей  и  видеомонитор  и  отвернулась  оттого, что  там  увидела. То, что  было  когда-то  Т-Х/S500 BIS. Но  уже  не  было  ничем  вообще, просто  грудой  ломанного  и  бесформенного  расплющенного  метала  и  керамики. То, что  и  роботом  уже  нельзя  было  назвать.

— Алексей! — Верта  в  отчаянии  произнесла  и  по  ее  щекам  машины  Т-1001  покатились  блестящие  ртутью  металлические  слезы.

  Вскоре  за  Вертой  сюда  ворвались  еще  двое, подбежав  к  роботу  полиморфу  Т-1001. Это  Т-Н  гибрид  Маркус  Райт  и   программист  Энди  Гуд. Они  с  оружием  в  руках  ворвались  в  этот  сталепрокатный  цех,  но  тоже  мгновенно  поняли, что  опоздали.

  Они  увидели, стоящую  у  гидравлического  100тонного  пресса  Верту,  прижимающую  к  своей  женской  груди  раздавленную  голову  Т-Х/S500. В  ее  зеленых  глазах  стояли, сверкая  ртутными  капельками  слезы. И  те  слезы  текли  по  ее  женским  щекам  и  впитывались  в  жидкий  металл  ее миловидного  личика. Она  смотрела  на  то, что  осталось  от  Т-Х, и  молчала, стоя  на  одном  месте.