Блэк спросил:

– Как думаешь: зачем нам все это? Вот ты меня сейчас спасешь и что дальше? Что мы будем делать? Бросим вызов системе? Но система ведь не простит нас. Она нас поглотит. Нас больше не будет. Мы может только затаится. Но затаившись – мы ничего не исправим. А что делать? Зачем тогда убегать? Ведь мы ничего не исправим. Но хочется исправить что-то… хоть что-то в этом мире. Понимаешь? Мир – такой грязный, злой, погрязший в глупостях, а мы с тобой вроде уже понимаем друг друга. Уже не так важно существование Бога или его отсутствие, сколько важна жизнь человека, ибо и атеизм и теизм – не должны убивать друг друга, а должны помогать человеку жить и жить – хорошо. Почему же так важно атеист ты или теист? Мораль в идеале от этого не меняется. Только злые священники, которые к религии имеют поверхностное отношение, могут взывать к гневу народа. А как же атеистические идеологи, которые постоянно оскорбляют верующих людей? Это так же мерзко и противно, как смотреть на ораторов церкви. Люди пользуются своими мировоззрениями так, будто эти мировоззрения – орудия убийства.

Теос кивнул, зная, что Николай его не поймет.

– Чего это ты головой киваешь? – спросил попутчик.

Белов недовольно ответил:

– Просто так. У меня такая привычка.

– Мы уже долго едем с тобой, но ранее я этого не замечал.

Вдруг пилот высунул из кабины руку.

– Ребят, вам пора готовиться к прыжку. Сейчас я пристроюсь к нашей цели сверху.