— Чего ты смеёшься? — спросил Даррен, пытаясь унять разрывающий внутренности кашель. — Мне же плохо…

— Да ты и курить не умеешь, — сказала Саммер.

— И что с того?

Даррен выдавил из себя ещё один громкий хрип, после чего почувствовал облегчение.

— Чёрт, я потерял классную рифму, — сказал он, облизывая губы и туша об бревно недокуренную сигарету. Она стала ему омерзительна.

— Какую ещё рифму?

— Чудесную. По крайней мере, мне так показалось. Знаешь, такое озарение, когда ты на короткое мгновение видишь полностью готовое стихотворение, но твой разум подчеркивает только первую строфу. И ты цепляешься за это яркое видение, судорожно ищешь ручку, чтобы поскорее записать и не забыть.

Даррен выругался и достал из кармана блокнот. Посмотрел на него несколько секунд и тут же запихал обратно.

— Нет, бесполезно, — вздохнул он. — Ни черта не помню.

— Так ты поэт? — спросила Саммер, придвинувшись к нему чуть ближе.

Даррен покосился на неё, заметив пару сияющих любопытством глаз.

— Нет, я дилетант, — сказал он. — Неудачник и просто конченый человек по своей природе. Всё это относится и к стихам. Они у меня никакие, пустые, жалкие и глупые, уровня Даррена Мура.

Он хотел рассказать про сигареты из этих самых стихов, но прикосновение Саммер рукой к его плечу притормозило ход нелепых мыслей.

— Не говори так, — сказала Саммер мягко.

— Как — так?

— Вот так. Как будто ты вещь, а не живой человек, ошибающийся и из ошибок создающий что-то новое. Человек разрушающий и возводящий.