-Я и не думаю. Кенджи у меня в номере, Андрей Петрович, мы собирались поужинать.
-О! Бога ради, простите, что помешал! Но у меня дело к Кенджи, дело, которое, собственно, он мне поручил, и как я понял, это очень важно для него. Если я сейчас поднимусь к вам, это не будет страшнейшей бестактностью?
-Если это такое важное дело, Андрей Петрович, то не будет! – пошутила я. – Ну, что вы говорите!? Мы просто сидим и пьем коньяк, разговариваем. Заходите и не стесняйтесь!
-Что ж, коньяк это замечательно! Сейчас поднимусь.
Я положила сотовый на столик и посмотрела в лицо Кенджи, который вертел в руке пустую рюмку.
-Ты не ответила мне, Нигаи… — тихо произнес он.
-Нет, я не знаю девичьей фамилии моей бабушки. Сейчас придет Петрович.
-Я понял.
-Жаль. Мне, если честно хотелось побыть с вами вдвоем…
Кенджи поднял глаза.
-Мне тоже. Если бы вы знали, как!.. Подойдите, Нигаи! Подойдите ко мне, прошу вас!
Он поднялся из кресла, и я бросилась к нему в объятия.
-Кенджи! О, Кенджи!! – вскрикнула я и прижалась к его губам.
Я целовала его так неистово, что он сжал меня в объятиях, и я едва не задохнулась от губ его, слыша его стон. Так звучит боль, и я никак не могла оторваться от него, как не могут оторваться перед долгой разлукой, понимая, что поцелуй может оказаться последним…
В дверь раздался дробный стук, Мы вздрогнули оба, и Кенджи ладонями удержал мое лицо. Я смотрела ему в глаза, и мне было страшно. Я поняла, что не хочу пускать сюда Петровича, как будто тот своим приходом мог что-то сломать.