-А как иначе? Я – его переводчик и без меня он вообще ничего не понял бы.

-Ирония Судьбы угодить вам ему в переводчики, а ему в вас влюбиться! И не смотрите на меня так, Машенька, это заметили уже все. Он, конечно, очень корректен в поведении, но взгляд не спрячешь, отношение заметно даже без поцелуев и объятий. Только вот…

-Что?

Я машинально открыла папку. Петрович это заметил.

-Кроме документов там есть фотографии всей семьи Соболевских. В основном, конечно, с паспортов, удостоверений или, в случае с вашей бабушкой – с карточки ее дела. Вам, наверное, будет интересно…  Я хотел сказать, Машенька, что вам, наверное, нелегко теперь будет общаться с Кенджи. В конце концов, его отец, по сути, уничтожил всю вашу семью.

-Вы так уверены в этом, Андрей Петрович?

-Думаю, что да. Если он был агентом японской разведки, если он был заброшен так давно, что и в институте себя так хорошо зарекомендовал, то рисковать таким прикрытием ради любви к девушке вряд ли стал. Японцы – не мы. У них чувство долга не имеет никакого отношения к эмоциям, чувствам, привязанностям. Суть понятия чести тех же самураев стоит на этом – они своего готовы убить, если этого требует долг перед тем, кому принесена присяга. Так уж есть. Конечно, время самураев давно прошло, но у меня ощущение, что тот же Кенджи сейчас просто спокойно закончит съемки и улетит. А возможно, и свернет на время.