Бойцы начали наступление, и время словно остановилось. Как и в поединке с Рафаэлем, Белл отчётливо улавливал каждый вздох, каждое движение нападавших, и мог легко отслеживать их по изменяющемуся выражению лиц и направленным взглядам. Бойцы кружили вокруг, словно голодные хищники, делая молниеносные выпады, которые казались блондину слишком медленными и такими же бессмысленными. От каждого такого выпада Белл просто уклонялся, давая возможность соперникам перейти к более эффективным ударам и раззадоривая их пыл. Но бойцы не желали воспользоваться предоставленной им возможностью. После серии атак они начали нервничать, бить хаотично, как будто единственной их целью стало не сразить противника, а хотя бы попасть по нему. Это веселило и одновременно раздражало Белла. Ему хотелось настоящего сражения, где каждое движение заставляет кипеть кровь и вызывает судороги наслаждения. Где магия боя завораживает, а победа опьяняет, как самое крепкое вино. Сейчас же парень чувствовал себя котом, играющим с тремя глупыми, хотя и храбрыми мышами, и просто ждал, пока эта игра им надоест. Отчаявшись получить хоть немного удовольствия от битвы, Белл прекратил её сам. Крутанувшись вокруг своей оси, он оставил отметку лезвием на груди сразу у всех троих. Отчётливые стоны возвестили о том, что бой окончен, и, как в прошлый раз, Белл почувствовал, как спадает наваждение. Но теперь перемена реальности не испугала его, а вид раненых ангелов не вызвал смятения, хотя и удовлетворения от такой победы он не испытывал.