Расставаясь, мы обмениваемся рукопожатием и я, заглянув в его глаза во второй раз за этот день ловлю себя на мысли что этот Призыв станет для графа Орлова последним. В его глазах я вижу уставшего старика, который многое повидал и которому давно пора на покой. Он все еще хорохорится, стараясь выглядеть моложе и бодрей но.… Это уже не тот Сашка Орлов, никогда не унывающий “безбашенный” танкист и дамский любимчик, с которым мы прошли “огонь воду и медные трубы”, с которым целых три месяца находясь в окружении, защищали из последних сил подземный транспортный узел, ставший убежищем для несколько тысяч беженцев. Тогда я принял командование Легионом, а он…вместо наград и почестей попал под трибунал. Суровые были времена, таковыми же были дисциплинарные меры. Быстрые, безжалостные, зачастую лишенные логики и несправедливые. …Да только те, кто отсиделся в тылах, и впоследствии подвели Орлова под Трибунал, не учли что ставшие “братьями на крови” своих товарищей никогда в беде не бросят. Когда машины второго и третьего штурмового отделения Тринадцатого Легиона вышли на площадь перед зданием Совета, в котором в этот день проводилось судилище над Сашкой и его офицерами, и я потребовал от комиссара Военного Трибунала провести более тщательное и справедливое расследование, тот лишь усмехнулся и пригрозил. Что и меня, несмотря на заслуги, тоже привлечет к ответственности. За мятеж!