Лев Фридрихович резко вскочил с места и, продолжая на ходу свою речь, прошел к высокому стеклянному шкафу, заставленному всевозможными склянками и бутылями:

— И я бы его еще как-то понял и поддержал, если бы мы сейчас вели боевые действия и находились в окружении. Но ведь мы сейчас ни с кем не воюем и насколько я знаю оперативную обстановку нам никто не угрожает крупномасштабным нападением…

Немного над чем-то там поколдовав, он вернулся с небольшой мензуркой доверху залитой жидкостью серо-буро-малинового цвета, вязкой консистенции и сильным смешанным ароматом трав и “ животной желчи”:

-Пей! – приказал он мне голосом, не терпящим возражений и не обещающим ответов.

Снова сев на стул он бросил короткий изучающий взгляд на меня и, увидев как я, задержав дыханье, залпом выпил предложенную микстуру, удовлетворенно кивнув головой.

-Какой мерзостью ты меня поишь, Лева, — поморщившись, буркнул я, ощутив, насколько долгое отвратительное послевкусие оставила во рту выпитая сладковато-горькая на вкус жидкость. Я дыхнул себе в ладонь и, принюхавшись, к своему утешению не ощутил никаких неприятных ноток в аромате.

— Не переживай, Дмитрий, к приезду сестер твое дыхание будет источать исключительно одно лишь благовонье фиалок, — усмехнулся Лев.

-Ага, — равнодушно пожал я плечами и, вспомнив про то, о чем он сообщил мне вчера на обеде, поинтересовался:

-Что-нибудь прояснилось про “безмолвную” в Кемерово?…хм. Как ты вообще узнал про нее, если радиосвязи с Кемеровским отрядом все еще нет?