— Всё будет хорошо! Ты вся в отца — ты сильная!
Уголки её губ дрогнули в едва уловимой улыбке, и она прошептала: «благодарю». Теперь Серафима явно поймала себя на мысли, что, несмотря на противоречивый разговор, рядом с этим мужчиной она чувствует себя увереннее.
В квартире Мила не спешила её встречать, а из кухни доносился звон посуды. Женщина обессиленно рухнула на гостевую тумбу в коридоре и закрыла глаза. Она вспомнила тот день, когда переступила порог отчего дома спустя пятнадцать долгих лет, снова ощутила, как нелепо и неуютно почувствовала себя в огромном длинном коридоре, вспомнила учтивое поведение незнакомки Милы, сладкий запах выпечки, много холодного свечения люминесцентных ламп, резавшего глаза… После полумрака храма, в котором тихо дрожали горячие огоньки церковных свечей, сладкого бальзамического запаха ладана и беспрерывного шёпота из каждого уголка. Женщина осознала только сейчас: всё в этой квартире казалось предвестниками надвигающейся беды.
— С Вами всё в порядке? — Мила стояла в конце коридора и вытирала руки о полотенце. Серафима открыла глаза и выдержала паузу, внимательно всматриваясь в её лицо. Оно было хмурым, уставшим, глаза выжидающе изучали Серафиму.
— Да, но я бы выпила горячего чаю и отдохнула бы до прихода коллег и друзей отца.
— Вам накрыть вместе со всеми? — девушка удивлённо вскинула брови.
— Я бы хотела вместе со всеми почтить память отца. Я помогу тебе на кухне.