Асока  была, можно  сказать, именно сейчас  женщиной  в  полном  слове. Без  оружия  и  почти  голая  и  одна  в  своей  личной  здесь  в  доме  генерала  Рама  Коты. Ночью  на  этом  оконном  широком  ночном  при  звездах  и  Луне  балконе.

  Эдри  Ван-Вайена  рядом  не  было. Да  и  не  могло  быть, хоть  он  и  нравился  сильно  Асоке  Тано. Пока  ее  гибкое  и  верткое  ловкое  тело  воина  и  женщины  планеты  Шили, было Табу  для  многих, кто  ей  строил  глазки  и  порой в  шутку, но  порой  и  по  серьезному.

  Если  Мэрис  Бруд  уже  имела  близость  с  любимым  здесь  мужчиной, как  сама  призналась  ей  в  личной  дружеской  беседе, то  Асока  Тано  была  все  еще  одинокой  и  соблюдала  строгое  Табу. Ее  тело  было  лишь  пока  открытым  одному  своему  любимому  и  дорогому  ее  сердцу  учителю  и  наставнику, в  которого, она  была  до  губительной  личной  жертвенности  влюблена.

— Анакин – она  произнесла, почти  шепотом  тому, кто  стоял  сейчас  с  ней  рядом  и сзади  ее. Она  ощутила  даже  его  тяжелое  грудное  любовное  близкое  дыхание.

  Сейчас  Асока  Тано  не  могла  понять, где  находиться. Вот  точно  также, когда  пленена  на  Мустафаре. Где  она  оказалась, не  способной  этому  как  выяснилось  противостоять. Это  любовь  и  жертвенность. Она  даже  сама  тогда не  поняла  в  процессе  сражения  с  Вейдером, как  оказалась  в  его  плену. Но  помнила, как  бой  прервался. И  она  сложила  перед  своим  Анакином Скайуокером  световые  мечи. Она  сама  сдалась  ему. Сама. Своему  любимому  и  своему  наставнику  и  учителю. И  он  был  снова  здесь  и  трогал  ее. Раньше  никогда  такого  не  было. Да  и  раньше, она  была  просто  пятнадцатилетней  несносной  беспокойной  боевой  девчонкой  падаваном. Но, теперь  ее  произвели  в  рыцари  деждаи. И  у  нее  самой  есть  уже  свой  ученик  и  падаван, что  спит  веротяно  в  своей  личной  выделенной  тоже  Рамой  Кота  комнате  по  соседству.