Внутри кто-то на ходу поймал меня за плечо.

— Эй. Ну-ка, стоять.

Это был Влад. Он крепко схватил меня под локоть и оттащил в сторону, за стеллажи с покрышками, где у механиков располагалось что-то вроде закутка для отдыха. Сейчас там никого не было.

Задыхаясь от обиды и ярости, я поднял на него залитое слезами лицо и меня прорвало:

— Это пиздец… Я просто не мог… Там без вариантов было держаться за ним, и не встать. Слишком медленно!

Он обнял меня и запустил руку в волосы, так что моя голова оказалась на его плече.

— Я знаю. Я видел. Тише, все.

Я уткнулся лицом в грубую серую ткань его куртки и беззвучно разрыдался. Он тихонько гладил меня по спине, и от этого простого выражения заботы слезы текли еще сильнее.

Но от слез сразу полегчало. Я тайком вытирал их кулаком— господи, не дай бог кто-то еще из команды увидит, что я рыдаю как баба! Но в гараже больше никого не было. С улицы доносились возбужденные голоса и треск раций: все обсуждали мой проеб, и ждали остальных ребят с трибун.

Наконец, Влад тихо заговорил:

— Никто не смог бы выполнить такой маневр, это невозможно. Споттеры говорили то же самое. Это не твой косяк. Слишком маленькая скорость, слишком большой угол. Зато лидером ты проехал просто роскошно.

— Я не смотрел назад, — выдохнул я ему в плечо.

Он отодвинул меня, ловя мой взгляд. Казалось, что сейчас от его всегда грустных серых глаз исходит какой-то теплый и бесконечно добрый свет.