– Привет. – сказала я.

Я сидела на маленькой кровати, укрытая одеялом, но по-прежнему была в своей грязной одежде.

– Здорова… – ответил Рома, и испуганно отвернул голову от моего лица.

– Очень страшно? – спросила я.

Парень замешкался.

– Лучше тебе не смотреть в зеркало… – взволнованно произнёс Рома, почёсывая висок. – Месяца два…

– Кто тебя так, отец?

Я покачала головой.

Он посмотрел мне в глаза, ожидая ответа.

– Сама нарвалась. – ответила я.

– Да уж… Это ты можешь… – сказал он. – И где ты так нагадила?

Я отвернулась.

– Мамка воду греет, чтобы ты помылась… Тебе надо переодеться. – сказал парень, и вышел из комнаты. Я выглянула за дверь и увидела его маму, которая что-то резала у кухонного стола.

Я прилегла, потому что побитое тело устало сидеть и заболело ещё сильнее. В животе пекло, а рёбра сильно ломило. Мне стало тяжело дышать в тёплом одеяле, которое превратило мою температуру в жар.

Сквозь сон, в который я моментально провалилась из-за усталости и распространившегося тепла, я почувствовала, как меня слабо трясут за плечи.

– Ритка, проснись… Ритка! – я возвратилась из темноты. Прямо возле моих глаз торчало лицо Ромы, а чуть дальше, прищурившись, глазела тётя Вера.

– Ну ка, вставай! – сказала женщина, держа в руках большую чашку. – бульон попей. Только сварила…

Рома помог мне подняться, и я растерянно осмотрела комнату, в которой уже почему-то не горел свет, а только виднелся тусклый огонёк ночника.