Из дома вышел Афаэл, сел в машину, даже не глянув в сторону сына, и куда-то уехал.
Солнце вошло в зенит и теперь палило нещадно, высушивая последние капли росы на траве. Сандал подтянул крылья, пытаясь ими закрыться от безжалостного светила. Пыльные перья провисли и стали матовыми, потеряв блеск и эластичность. Кое-где они взъерошились, словно у больной птицы, обнажив содранные участки кожи.
— Нельзя так обращаться с крыльями, дружок! — неожиданно раздался чей-то негромкий, насмешливый голос. — Будешь валяться на земле — блохи заведутся!
С трудом разлепив тяжёлые веки, парень открыл глаза, чтобы увидеть того, кому принадлежал этот голос. Разглядеть что-то против солнца не удавалось.
— О, да я смотрю, ты совсем раскис, — голос прозвучал тише и, как показалось юноше, неожиданно серьёзно. Кто-то взял его за волосы и приподнял голову. Только тогда Сандал наконец понял, что голос принадлежал Беллору.
Блондин несколько секунд задумчиво смотрел в глаза парня, затем отпустил его волосы и куда-то ушёл. Через минуту Сандал почувствовал, как по его губам струится прохладная, живительная влага. Беллор принёс ему воды. И теперь, поддерживая голову юноши, помогал ему напиться.
— Где Лайла? — едва распухший от жажды язык смог опять шевелиться, хрипло спросил юноша. — Что вы с ней сделали?..
Беллор не ответил. Минуту он просто смотрел в лицо Сандала, и при этом его фиалковые глаза были холодны и серьёзны. Потом блондин отвернулся и быстро зашагал к воротам.