Вторая голова взвыла и челюсти разжались. Мужик локтем отшвырнул ее и пяткой расплющил уже на земле. Вновь во все стороны брызнули мозги и осколки костей.

На этом волки закончились. А Ютка блевала.

Упала на колени, все еще прижимая сумку к груди правой рукой и опираясь на левую извергала свой ужин, состоящий из вяленного мяса и родниковой воды.

Когда она в следующий раз взглянула на огромного мужика, он внимательно смотрел в ответ, скрестив руки на груди и изучал ее. Молча. Ютка опять отвернулась и выблевала остатки. Потом тяжело плюхнулась на пятую точку.

Опять прозвучал этот тяжелый ударный голос. Мужик явно что-то спрашивал. Но девочка такой язык слышала впервые.

Голоса в голове замолкли. Теперь Хан слышал только шум. Шум все еще для него неведомый, таящий незримую угрозу, как противники, что казались хилыми дрыщами, при этом на деле оказывались подобны верткому песку и хватом могли ломать руки. Но Хануман перестал их бояться со временем. Здесь же время еще не прошло, зато был опыт. И дварфу-попаданцу было страшно. Он бы сбежал, узри перед собой выход. Но, к сожалению, выхода нигде не было видно, и где-то в глубине души Хан понимал, что вряд ли его когда-нибудь найдет. К примеру, выхода из его мира с трудом обнаружила группа выдающихся ученых. Правительство умеет беречь свои тайны.

Поэтому он замер, изучая гнома перед собой. Теперь Хан ясно видел отличия от тех гномов, что он видел на картинках. Те были, подобно ему, бородаты. Они были не высоки, так же, как и этот гном, но при этом обладали злым рыщущим взглядом. Не стоит говорить, что и одежда на гномах его мира кардинально отличалась от легкого одеяния гнома-из-этого-мира. Он вовсе не был страшным, в то время как просто картинки гномов-из-его-мира внушали трепет, уважение, а, бывало, и ужас. Хануман действительно боялся повстречать одного из них до тех пор, пока не узнает все способы борьбы с ними. Каждую мелочь вплоть до того, как лучше бить их по лицу: напрямую, нашпиговывая глотку шрапнелью его же зубов, или лучше сверху, чтобы мозг фонтанами начал бить из ушей. Или снизу, чтобы зубы с нижней челюсти вошли в череп, попутно отрубив гаду язык. Ну или справа, чтобы опять же нижняя челюсть покинула предназначенное ей природой место, обнажив глотку, куда можно буде уже спокойно натолкать чего-нибудь, что наверняка бы прикончило этого ублюдка.