-Стареете, мастер, — с этими словами я направил на поверженного наставника свой клинок. Тот отодвинул его кончик лезвием жнеца, сел на полу и рассмеялся:
-Вот молодежь пошла, дедушке погулять не дают! От как взял бы! – нарочито скрипучим голосом проговорил он, — а ты молодец. Хоть клинком махать научился. Хвалю. Для прохождения финального экзамена твоего уровня вполне хватит.
Я улыбнулся, но мой учитель продолжил:
-Жаль, что про твои анатомические познания не могу сказать того же самого. Жду через полчаса у себя. Предстоит кое-куда сходить. Не обсуждается.
Я застонал, но подчинился. Спорить с ним было опасно.
Мне миновало уж семнадцать лет, из которых восемь я был под началом моего учителя, но некоторые дисциплины, такие как география и эта анатомия мне давались довольно плохо. Однако не за горами было посвящение, и нужно было знать сколько селезенок у демона и тому подобную информацию. Но с другой стороны, пройдя посвящение, я наконец-то стану полноценным инквизитором, а значит начнется настоящая жизнь. Пересилив себя, я побрел в южную окраину крепости.
Забыл сказать, но сэр Реджинальд наконец-то удосужился переехать из темницы хотя бы на поверхность. Не сказать, что дом, который он купил, хоть на одну крупицу претендовал на звание уютного, однако после четырехлетенего проживания при темнице, мне он показался роскошным дворцом, тем более, что у меня в распоряжении был … чердак. Да, на большее рассчитывать не приходилось. Однако мне было там вполне удобно, а вечерами я смотрел на звездное, безоблачное небо над Аль-Сапфиром и размышлял о вечности и бренности всего сущего. Тоска по родителям почти полностью исчезла, кошмары более меня не мучали. Я уже свободно мог передвигаться по крепости и был вхож везде, куда было дозволено заходить моему учителю, то есть практически всюду. К моему удивлению, связи у него были на каждом шагу. К примеру, он мог просто щелкнуть пальцами, а торгаш, который мгновение назад пытался всунуть ему некачественный товар, молча протягивал ему самый лучший в своей лавке. В последнее время мой наставник увлекся алхимией, а значит ему всегда были нужны свежие ингредиенты для своих опытов, к которым часто привлекался и я. Часто за день я пересекал крепость вдоль раза три, лишь для того, чтобы купить один корень цикового дерева, ведь Реджинальду были нужны только лучшие ингридиенты. Если зелья получались качественными, то он продавал их бродячему торговцу по вполне неплохой цене, однако на эту выручку себе ни разу ничего не приобрел. Вообще, из-за скудости гардероба и достаточно небогатому образу жизни казалось, что он только вступил в свою должность, хотя от звания лорд-канцлера его отделяло всего ничего. Так или иначе, но в крепости он был человеком известным, да и ко мне, как к его ученику относились с уважением.
Когда я зашел в дом, знакомый голос велел мне:
-О, Алан, это ты? Заходи в дальнюю комнату и прихвати с собой небольшой тесак из прихожей.
Немного удивясь такой просьбе, я, с тесаком в руке прошел в комнату и остолбенел от увиденного. На столе в центре комнаты лежал самый настоящий полуморф-медведь! Рядом стоял Реджинальд.
-Ученик, я обещал тебе урок анатомии. Так что давай приступим.
-Но… но они же почти не водятся в наших краях!
-Теперь точно не водятся.
— Это же Lupinotuum pectinem, верно?
-Pectinem ursi, если быть точным. Но ты прав. Это действительно он.
Я разглядывал огромную тушу. На первый взгляд это был обычный человек, возможно даже чуть крупнее обычного, однако цвет его кожи был неестественно фиолетовым, и это не было трупным окоченением. Я знал, что их кровь обладает таким оттенком.
-На самом деле быть полуморфом – тяжелое испытание, — начал мой учитель, — это и не человек, и не зверь. Он не может нормально жить, нормально размножаться и нормально мыслить. В его голове боролись две сущности – животная и человеческая, и победить должна была одна из них. Сосуществовать они не могут, а если бы могли, то эти нелюди обладали бы сверхразумом
и давно бы нас истребили. Одна сущность обязательно прогибается под тяжестью другой.
-Если они не могут размножаться, то как они выживают?
-При укусе здорового человека часть сил полуморфа передается к нему. Укусить и тем самым продолжить род есть их святой долг, хотя… вряд ли им знакомо это понятие, так что скорее это их животный инстинкт.
-А что это за фарш в углу комнаты, учитель? – немного отвлекся я.
-Не все экземпляры добровольно захотели стать нашим учебным пособием, — последовал короткий ответ, — Алан, давай уже вскроем его, мне нужна свежая печень для моих опытов.
Мы еще обсудили особенности его строения, после чего удалились в лабораторию. Реджинальд, начав смешивать толченую печень с глазом демона и каким-то органом очковой змеи, вдруг хлопнул себя по лбу:
-Черт. Толченая кость мамонта. Ученик, ты что, забыл забрать мой заказ у Грегора?
-Вы не говорили про него, мастер…
-Бегом! У тебя двадцать минут, пока я буду потрошить вторую змею, иначе печень нашего пособия пропадет даром! Почему ты еще здесь?
Однако меня уже там не было. Стрелой помчался я в центр, в лавку старого алхимика Грегора.
Получил заказ я без проблем, Грегор был добрейшей души старичком и даже сделал мне небольшую скидку. Выходя из лавки с заветным мешочком, я думал, что обратный путь можно будет пройти пешком, благо времени было предостаточно, но тут меня ждал сюрприз.
-Отдааай!!!! – именно с таким криком из темноты на меня бросилось какое-то существо и сбило с ног. От него несло навозом и перегаром. ***** *** ***! – оно издало второй, более непристойный крик, однако почему- то упало без сил прямо на меня. От запаха можно было умереть прямо на месте. Сбросив с себя эту тушу, по весу похожую на медвежью, я встал, проверил заветный мешочек, и вдруг решил полюбопытствовать, кто или что меня атаковало, благо оно валялось без сознания.
Я перевернул его лицом вверх и увиденное в свете уличных фонарей лицо меня поразило. Кого-кого, а именно ЕГО здесь я не ожидал увидеть.
-Мастер… Клам?
-А, — он узнал меня, — дефе -ик- ктивный, ** ***** ***! *** -ик- **** сволочь, ******!!
Я отпрянул от бывшего мастера. В его пропитом лице было сложно признать того человека, который восемь лет назад мог приказать забить человека плеткой. Огромные мешки под глазами, сморщенная кожа, отсутствие части зубов – все это производило впечатление глубоко падшего человека. Но почему? Почему человек, ранее метивший на место гранд-инквизитора, теперь в столь прискорбном состоянии пытается отобрать у меня хоть и редкий, но практически не нужный алхимический ингредиент? В первую минуту, когда я узнал Клама, мне захотелось отмстить ему за всех, кому он причинил боль, однако потом рука опустилась сама собой. Я больше не чувствовал ярости к нему, скорее отвращение и презрение. Однако любопытство взяло надо мной верх, я и я решил немного расспросить его, не забыв как следует над ним поиздеваться.
-Мастер Клам, уже поздно, вас ждут ваши рекруты на плацу. Почему вы лежите здесь?
-Изз-ик-деваешься, скотина?
-Конечно, мастер, — я нарочно называл его так, видя отсутствие мастерского знака. Вероятно, его уже разжаловали.
-***-ик-****!!!!!!!! – такого проклятия в свой адрес я еще не слышал. Следом за ним послышался неприятный звук, будто Клама вырвало.
Стараясь не обращать внимания на нецензурную брань, я продолжил:
-Или быть может вы держите путь в совет, ведь без вас там не могут решить ни единого, даже самого малого вопроса? Например, какой плеткой бить рекрутов сегодня, да? Вряд ли вас допускали до чего-то более важного.
Снова волна проклятий обрушилась на меня. Но я уже потерял интерес и хотел уже уходить, как вдруг услышал такую тираду:
-Ну и иди, деф,-ик-тивный! Я знал, что ты ни-ик- на что не способен! Иди к своей гадине Реджу, чтоб он кровью подавился, ******!
-Ты не посмеешь оскорблять моего учителя, ОТРЕБЬЕ, — я нарочно выделил это слово, возвращая его.
-А ппоччему нет? Ей все ррав-ик-но осталось, ик! недолго, а значит и мне тоже. И она умрет. Умрет. Ум-ой-рр
ет. А Редж будет жить, скотина, и ты тоже скотина! – тут он разрыдался своим пропитым голосом на всю улицу.
-Кто умрет? – спросил я от неожиданности.
-Она! А я подвел ее. И ты, дефективный, подвел. И Редж повел, зараза. Все подвели! И она умрет. Умрет. …
Презрение к этому падшему человеку немного сменилось жалостью. Я усадил его подле стены близлежащего здания и попытался узнать, что же произошло в жизни этого человека, и кто такая эта «она», которую мы подвели, по его словам, всей крепостью.
Много информации мне узнать не удалось. Лишь понял, что «она» — это маленькая дочь Клама и она чем-то серьезно больна. Больше из этого пропитого тела было ничего не вытянуть. Оставив его сидеть на улице и ругаться на весь белый свет, я помчался обратно к учителю с заветным мешочком за пазухой.
Когда я прибежал в дом, он нетерпеливо крикнул:
-Где тебя черти носят? Дуй в лабораторию, и поживее!
-Конечно, учитель!
-Ты принес кость мамонта?
-Да, вот она. Грегор сказал, что это последняя партия, в ближайшее время поставок не будет.
-Мне больше и не надо, в этом зелье данный ингредиент играет небольшую роль, его вполне можно заменить смесью зубов грязевых драконов.
-Разве не водяных, учитель?
-Верно, мой ученик! Рад, что, хотя бы на алхимии ты слушал внимательно и не попался, — с этими словами он достал щепоть из мешочка и добавил в колбу.
Немного помолчав, я тихо спросил:
-Наставник?
-Да, что такое?
-Вы не знаете, что стало с мастером Кламом? В последнее время я давно не видел его? — немного слукавил я.
-Что ж, — он усмехнулся, — можешь считать, что справедливость восторжествовала. Человек, что всю свою жизнь держал других за скот, теперь сам влачит скотское существование. Не беспокойся, он тебе не угрожает, пьяный он не опаснее шакала. Недавно его лишили всех званий, так что скоро ты будешь официально выше его, если ОНО доживет до этого, — выделил он. А зачем тебе этот пропойца? – учитель резко обернулся ко мне.
-Нуу… Наверное, он не просто так начал пить. Вы что-то знаете, так?
— Этот человек получил то, чего полностью заслуживает. Если бы он умел что-то другое, кроме как хлестать кнутом рекрутов, возможно ему был бы дарован шанс на искупление.
— Не юлите, учитель, я знаю, что произошло с его дочерью, — в попытках добраться до истины я отчаянно блефовал.
В первую секунду он метнул на меня взгляд, исполненный ужаса, но затем чуть успокоился и устало спросил:
-Почему ты пытаешься меня обмануть?
Делать нечего, пришлось в подробностях рассказать о встрече с Кламом и его пьяном рассказе. Когда я закончил, учитель расхохотался:
-Отнять? У тебя? Алан, да он пропил свой последний разум!
-Но все-таки, учитель, зачем ему это?
-Что ж, если ты внимательно слушал меня на предыдущих уроках, ты вспомнишь свойства кости мамонта и все поймешь, раз уж ты так хочешь правды. Мое зелье кипит, надо добавить еще одну щепоть.
Я крепко задумался. Кость мамонта – вещество достаточно редкое, подкласса А, но в наше время используется почти всегда лишь для загущения зелий, оттого оно не особо востребовано у алхимиков. Хотя в ранние годы им эффективно ле…
-Учитель!
Тот от неожиданности выронил склянку.
-У нее болотная чума, ведь так?
-И вновь я рад, что не зря называюсь наставником, и ты действительно учишься! Из тебя выйдет неплохой алхимик, — его настроение было на высоте.
-Болотная чума? Но эту неизлечимую болезнь победили три века тому назад!
-Два с половиной, если быть точным.
-Какая разница? Ведь толченая кость мамонта вкупе с отваром щавеля излечивает ее! Именно так ее и победили. Так вот зачем ему кость!
-Ты догадлив, Алан.
-Учитель, у Грегора полно этих драконьих зубов, для загущения ваших зелий вполне можно использовать их. Я мог бы…
-А кость что, предлагаешь отдать этой скотине? Не боишься, что он и ее пропьет?
-Вы же сами говорили мне об инквизиторской добродетели!
-Опять ты смотришь на вещи однобоко, Алан. Вообще я тебе поражаюсь. Он хотел тебя убить. Ты чудом избежал мучительного и несправедливого наказания. Мне
кажется, что Клам страдает вполне заслуженно.
-Но разве вам не знакомо, какого это – терять близких, тем более столь мучительным образом? Болотная чума ведь страшная вещь, врагу не пожелаешь. Разве ради Касси…
-НЕ СМЕЙ УПОМИНАТЬ ЭТО ИМЯ!!
-Простите, учитель.
-Хочешь правды, Алан, так получай ее! В тот вечер именно Клам послал меня патрулировать кабаки. Из-за него, только из-за него произошло … ты знаешь, что. Так что, когда он обратился ко мне со своей бедой, я припомнил ему все, не только этот случай. Но даже десятикратных его теперешних страданий не хватит, чтобы искупить свои грехи хотя бы предо мной, об остальных уж молчу.
-Но учитель, ведь страдает дитя, не повинное в грехах Клама!
-Порой детям приходится платить за грехи их отцов. Такова жизнь, и мы ничего с этим не поделаем. Очень надеюсь, что ты это поймешь, прошу тебя.
-Но вы же знаете, в какой агонии умирают от болотной чумы! Это ребенок, вы не можете быть таким жестоким! Проявите хоть каплю сострадания, учитель!
-Могу. Еще раз повторю, такова ее судьба – страдать за него. Разговор окончен. Ах да, если Клам получит кость – ты горько об этом пожалеешь.
Я глубоко задумался. С одной стороны, учитель был прав, и Клам был редкой сволочью и заслуживал хотя бы за моих товарищей по несчастью справедливой кары. Казалось, сейчас происходит все правильно. Зло возвращается к отправителю. Но, с другой стороны, страдает безвинный человек, девочка девяти лет! Ни один человек, даже такой, как Клам, не заслуживает такого мучительного конца. Тем более его маленькая дочь. Разве это правильно?
-Хм, наверное, я добавлю ВСЮ кость в зелье, даже если оно получится чуть более густым, — учитель с ухмылкой склонился над котлом. Подай-ка мне мешочек.
На небольшом столике лежал мешочек с дробленной костью. Однако, рядом в таком же фирменном мешочке Грегора я заметил горсть рисовой муки, столь схожей по цвету и консистенции с содержимым предыдущего. Я зачарованно смотрел на них.
-Долго мне ждать? – раздался нетерпеливый оклик.
Я смотрел на мешочки и осознавал, что если я подам один, то один безвинный человек умрет в страшных мучениях. А если другой – будет жить. Это страшно завораживающие чувство — держать в руках чью-то жизнь. Но вдруг я принял решение. Единственно правильное решение.
-Держите кость, учитель. Вы правы, Клам заслужил свои страдания. Мне плевать на его дочь.
-Боги, наконец-то! Алан, ты станешь величайшим инквизитором! Твоя решимость делает тебе честь. Я горжусь тобой, мой ученик, — от этих слов мне стало чуть не по себе.
-Мне прибраться здесь?
-Да, если не трудно.
Через полчаса я закончил и вышел из лаборатории. Меня жутко терзала совесть, но я знал, что принял верное решение. Понимая, что совершил ужасное деяние, я выбежал из дома навстречу рассветному солнцу по направлению к лавке Грегора.
Не помню, как я бежал в центр крепости, освещаемой первыми утренними лучами солнца. К моему облегчению, Клам до сих пор сидел там и даже немного протрезвел.
-Мастер Клам!
-Ах ты, недобиток! Ну держись у меня.
-Мастер, вы не понимаете! Я принес вам кость. Она будет жить, обещаю вам!
-Что?
-Ваша дочь! Она будет жить, держите, — я протянул ему мешочек.
Тот недоверчиво оглядел его.
-Редж прислал, да? Добить меня хочет, сам знаю.
-Да нет же, он не в курсе. Я на свой страх и риск выкрал его, ведь вы знаете сэра Реджинальда! Если он поймет, то мне не позавидовать. Не ради вас. Ради нее я дарую ей жизнь, а вам — шанс на искупление. Не все еще потеряно, мастер Клам! Вы еще можете начать новую жизнь и искупить грехи старой.
Он поднял на меня свой взгляд. В его пропитых глазах навернулись слезы надежды.
-Ты правда так считаешь?
-Конечно.
-А вот твой наставник бы не согласился… Парень, мой совет тебе – беги. Беги от этого чудовища. Ты понятия не имеешь, на КАКИЕ вещи он способен.
-Разве можно сделать что-либо хуже, чем приказать до смерти изрубить плетью ни в чем не повинного человека, а, мастер Клам?
-Да, я очень глубоко заблуждался, но парень… Этот человек много чер
нее меня… Его душа насквозь отравлена потерей семьи, да и многим другим. А вкупе с его честолюбием и волей… ты понимаешь, о чем я. Если он станет канцлером, а то и грандом, темные дни настанут не только для инквизиции.
-О чем вы? – в моем голосе звучало неприкрытое удивление. Я знал о различных темных сторонах моего учителя, но в голосе Клама звучал почти что ужас!
-Ты прекрасно понимаешь, о чем я, не первый день Реджа знаешь… Он даже прощать-то не умеет, куда ему до остальных чувств… Это даже хуже, чем пойти в эту Рубиновую гвардию. Потому что все добро из себя он вырвал добровольно. Да это сам дьявол во плоти, не сказать хуже.
-Я здесь не ради него! – столь возмутили меня эти слова.
-Редж конечно редкая сволочь… Но ты парень хороший. Не будь, как он. Спасибо тебе. И прости за все.
Я не мог ничего ответить, столь глубоко в сердце поразило меня это искреннее «прости».
-Идите, мастер, вы успеете ее спасти.
-Конечно, Алан, – впервые он назвал меня по имени.
Я смотрел на удаляющегося с заветным мешочком Клама и любовался рассветом. Утро было безмятежным, ничего не предвещало беды. Дул легкий ветерок, щебетали птахи, море тихо шумело вдали. Однако, вдруг весь воздух вокруг меня похолодел, будто все счастье и радость вмиг исчезли из этого мира.
-Ученик! Есть разговор, причем серьезный.
