— Ты бы пошел воды попил. – Сказал Сергей. – Полегчает.

Олег кивнул, но не сдвинулся с места.

— Зачем он так с нами, а? – Произнес он.

К крыльцу подбежала, виляя пышным грязно-рыжим хвостом, беспородная собака Зойка, непонятно почему названная этим женским именем, которым обычно называли коров. Собака жила у них во дворе, временами исчезая на целые сутки, то вдруг появляясь непонятно откуда. Впрочем, судьбой ее мало интересовались. Она, еще в щенячью свою пору ошпаренная нечаянно кипятком, после чего ее правый бок превратился в незаживающую, вечно гниющую рану, с выпученными слезящимися глазами, рваноухая и лишайная, была уродлива неправдоподобно, словно рождена она была не сучьей матерью, а какой-то земной неразрешимой тоскою, и ее не любил никто, просто терпели, как терпят неправедных родственников или долгую весеннюю простуду, соглашались как с чем-то само собой данным: выглядывали поутру во двор, во дворе Зойка – давали ей теплой воды с хлебом, нет во дворе Зойки – ну и хуй с ней.

— Кто же теперь скажет, зачем? – Отозвался Сергей. – Теперь уже никто не скажет.

Зойка продолжала мыкаться вокруг крыльца, и на этот раз не сумев привлечь к себе внимание. Но тут морщинистым сухим носом она учуяла теплый запах и, кинувшись к блевотной луже, стала, повизгивая, жадно лакать ее.

— А ну пошла нахуй, тварь! – Крикнул Сергей. Схватил из сваленных в груду под домом кирпичных осколков первый попавшийся. Швырнул в собаку.