– Аирэи, скоро восход – тебя ждут в храме Шу-эна. Я позабочусь о Каэрэ, — сказал Иэ, когда они вошли в горницу.

Возвращение из печи

…Сашиа ковш за ковшом выливала на спину и голову брата горячую воду, пока он, сидя в большом деревянном корыте, где обычно стирала белье Тэлиай, оттирал с себя сажу и копоть пучками жесткой травы. Когда Миоци, наконец, вымылся, Сашиа подала ему большое полотенце, а потом – белую длинную льняную рубаху — одежду жреца Шу-эна. Миоци застегнул сандалии, взял из рук сестры расшитый золотом и бисером пояс ли-шо-шутиика и затянул его на бедрах. Расчесав деревянным гребнем мокрые светлые волосы, он спрятал их под широкой головной повязкой.

– Благослови, брат, — склонилась Сашиа.

Он положил ладонь на ее голову, поверх покрывала, и обнял ее, плачущую.

– Все уже хорошо, сестренка.

– Аирэи! — только и произнесла она, поднимая мокрое от слез лицо.

Он поцеловал ее в лоб и отер слезу с ее щеки.

– Ты молилась за меня?

Сашиа кивнула.

– Это ты сказала Иэ, где я? – спросил Миоци.

– Да. Не сердись.

– Я не сержусь, — ответил он.

– Выпей отвара из трав или воды… Я испекла свежих лепешек с медом – может быть, поешь хоть немного? – попросила Сашиа брата.

– Я не могу есть до молитвы, ты же знаешь.

– Когда ты вернешься?

– Думаю, скоро.

       На пороге он обернулся, чтобы посмотреть на нее. Сашиа, набросив на плечи покрывало, держала свечу. Предрассветный ветерок почти задувал слабое пламя.