-Плохие новости, Сёма… Николаев повесился.

 В своём нынешнем состоянии, я едва понимал, о чём он вообще говорит.

 -Какой ещё Николаев?

 -Лев Николаев… тот, с которым ты сегодня судился. В своей предсмертной записке он написал о тебе много нехорошего.

 -Вот, чёрт!.. Ладно, Палыч, спасибо, что сообщил.

 Выключив телефон, я поднял голову и медленно осмотрел своих дружков. За столиком на пару секунд повисло неловкое молчание.

 -Лев Николаев погиб… Хороший был когда-то писатель. Душевные книжки умел сочинять. В детстве, помню, читал их под партой. Будет земля ему пухом.

 По этому поводу выпили, не чокаясь. Пару минут все вместе помолчали и… а затем снова продолжили бухать и веселиться. К следующему тосту все уже напрочь забыли о Льве Николаеве. Не до него теперь было. Веселье продолжалось. После очередной порции алкоголя, Антон Куралесов, как обычно, начал объясняться в любви перед каждой встречной официанткой или стриптизёршой, Макс Бульдог перевернул соседний столик и ввязался в драку с охраной, а у Вани Багс-Матрёшкина и вовсе – снесло крышу. Даже мне иногда становилось стыдно за такого “друга”.  

 Снова собраться с мыслями и всерьёз обдумать свою странную, нелепую ситуацию у меня получилось лишь на следующий день. С утра ужасно болела голова, и тряслись руки, но я всё же заставил себя подняться с постели, заварить кофе и включить компьютер. Прежде всего, я хотел прочитать пару глав из книги, из-за которой начался весь этот сыр-бор. Ведь в последний месяц благодаря своему плотному “рабочему” графику у меня на это уже не оставалось ни сил, ни времени. Как это ни странно, но чтение собственной книги вновь затянуло меня на несколько часов.