***

  Когда Курочкин вышел в сад справить нужду, он понял, что в сарае что-то не так. Он застегнул молнию на джинсах и прислушался. Коровы беспрерывно топтались, то и дело громко звеня цепями. В закутке, где находилось несколько трех – и четырех месячных телят, слышались шум и беготня, а еще удары о железные прутья загородки. Коровник, можно сказать, ходил ходуном. «Он здесь», — тут же пронеслось в голове, и по телу ударил колючий холодок. Михаил снял с пояса фонарь и тихонько приблизился к сараю. Затем посветил внутрь. Его взору предстали обрывки общей жуткой картины, вырываемые из кромешной тьмы. Злобное, страшное существо склонилось над одним из телят. Завидев подошедшего, оно резко поднялось и раскрыло огромную пасть со звериными зубами. Свет фонаря отражался в диких глазах блестящим желтым огнем. Гортанное хрипение постепенно перешло в громкое шипение, будто в сарае подали голос сразу с десяток самых крупных в мире змей. Курочкин выронил из трясущейся руки фонарь и бросился со всех ног к двери, ведущей во двор, которая была удалена от сарая метров на двадцать. В темноте он с кем-то столкнулся, больно ударившись лбом. Из глаз посыпались искры.

— Ты что, сдурел?! – заорал с земли Карасев.

— Оно там. Там… – послышался шепот.

Карасев подобрал фонарь и посветил в сторону сарая.

***

  Павел и Михаил стояли у сарая, направляя включенные фонари во все стороны.

— Слушай, — Курочкин говорил вполголоса, —  надо все-таки привезти его живым в институт! Это ж настоящая сенсация, черт побери.

— Как мы его привезем живого? Снотворное его не берет. Сеть металлическая для него, что нить для тебя. Как?

Курочкин задумался.

— Ничего, и мертвым сойдет. Все равно пришлось бы умерщвлять позже, даже если бы и живым поймали. Вспомни историю с иностарцевией. ЖИВОЙ иностарцевией, уничтожившей первую лабораторию. Все равно усыпили бы эту тварь, потому что живая она опаснее, чем мертвая.

  Едва луч фонаря нашел чудовище, как оно подпрыгнуло высоко вверх, приземлившись прямо перед охотниками. Тварь немногим превосходила в росте взрослого человека. На руках и ногах были черные изогнутые когти. Тело, похожее на человеческое, было покрыто коричневато – серой бугристой кожей. Сзади, за плечами блестело подобие черной густой гривы. На голове же, как и на всем остальном теле, волосяной покров отсутствовал. По бокам головы торчали острые уши как у летучей мыши. На морде, там, где по человеческим понятиям должен был быть нос, красовалась пара каких-то вздрагивающих наростов. Плоские круглые глаза алчно взирали, горя отблеском, словно у собаки или кошки ночью. Из нижней части приоткрытого рта торчала пара клыков как у дикой свиньи, с которых беспрерывно стекала слюна. Последовал выстрел из «винчестера» Семеныча, который в руках держал Курочкин. Выстрел отбросил монстра назад. Тот шмякнулся о шиферную загородку.

— Я говорил вам… Говорил! – грозил пальцем взволнованный и напуганный Семеныч. – А вы не верите.

Курочкин взглянул на старика, затем перезарядил ружье и направил фонарь в сторону сеновала, куда отлетел упырь. Карасев переложил фонарь в левую руку, правой вытащил из-за пояса пистолет и приготовился отражать новую атаку. Внезапно рядом раздался хриплый крик старика. Охотники резко повернулись на звук. Тварь пришпилила Семеныча к земле, намереваясь его растерзать. Но она не успела это сделать. Долгая череда выстрелов породила густое облако дыма и шквал вспышек в ночи, после чего изрешеченная тварь повалилась на землю и больше не шевелилась. Она была мертва. Однако труп демона в лабораторию доставить не удалось. Когда взошло солнце, он испарился, оставив на земле лишь зеленоватую лужицу, от которой поднимался пар.