«Он знает небеса, способен сосчитать звезды, перечислить все, что ни есть на Земле, и измерить саму Землю…».  

Именно так характеризуются у разных народов боги древней мифологии; боги с зооморфными и антропогенными признаками, то есть, с головами зверей и человеческими телами. Что касается наших теперешних противников – я был не в курсе насчет их интеллектуального коэффициента (может, его вообще не было…), да и не очень-то они были разговорчивы. Единственным, блин, отчаянным проявлением их искусства был мордобой. И это был необыкновенный мордобой. Точнее сами бойцы были необычно сильны и ловки в бою, чем при приближении к нам не преминули похвастаться. Этих бойцов с необычной внешностью сразу же осталось двое вместо троих. Виктор из своего «Джи – 300» завалил одного из львиномордых на месте. К запаху наэлектризованности и пороха в воздухе прибавился еще и запах крови. Однако за сиюсекундной победой сразу же последовала крупная неудача: сильный удар мощной лапой в грудь заставил Галкина выронить свою пушку и отлететь назад метров этак на двадцать. Тут же гоитх с львиной мордой, который ударил Виктора, поднял с земли «Джи-300» двумя лапами за дуло и, размахнувшись, с силой разбил ее на части об асфальт. Затем направился к ближайшему корпусу лаборатории, у стены которой корчился от боли шмякнувшийся Галкин.

Мне же достался гоитх с бычьей внешностью. Я стоял, смотрел на него, он  — на меня. Честно, зрелище было невероятным. Передо мной словно бы и вправду было то самое чудовище, которое было рождено Пасифаей, женой греческого царя Миноса. Рождено после связи Пасифаи с быком, посланным Зевсом на Крит для заклания. По преданиям, Пасифая испытывала противоестественные чувства к этому быку. В итоге и появился на свет Минотавр.

  Ветерок играл бурой шерстью на морде и теле «Минотавра». Я глядел на него, стараясь ни одним мускулом на лице не выдать свой страх. Зверогоитх сверлил меня злобными, налитыми кровью глазами. Морда перекосилась гримасой ненависти и презрения. Ноздри расширялись и сжимались: казалось, из них вот-вот пыхнет пламя.  Ритмичные сокращения мускулатуры четко обрисовывали торс, словно у качка-атлета. Мощные бицепсы на руках ассоциировались с каменными глыбами. Руки-лапы были сжаты в кулаки. Зверь был готов в любую секунду ринуться в бой. В руках у меня появилась толстая и прочная осиновая дубина с остро наточенным ножом-наконечником (дубину я раздобыл здесь, на базе; а еще автомат-пистолет). В какой-то момент холодное лезвие ножа сверкнуло отразившимся в нем светом осветительных фонарей. Вынув дубину из ножен, я ринулся на быка. Словно отражение в большом невидимом зеркале, повторившее мой маневр, «Минотавр» кинулся на меня. В удары, что наносились мной по вражеской голове, морде, туловищу, я вкладывал все свои силы, ярость, злость, которые только могли во мне быть. Бык трясся, отшатывался, но и не думал о том, чтобы упасть на землю. Было видно, что мои побои причиняют ему боль. Я получал его кулачищами удары в голову, торс. Кроме того, он пинал меня по ногам и в живот так, что я отлетал в стороны словно тряпичная кукла. Честно – не знаю, как получилось так, что после боя у меня не было сломано ни одного ребра, ни одной кости. И почему Бог не оставляет меня после всего того, что я сделал в своей жизни? 

Бык швырял меня в разные стороны так, что мир вокруг ходил ходуном и вертелся словно обезумевший. Будто его кто отпустил с цепи. Однако и я не упускал возможность нанесения удара сопернику. Я рассек ему голову, выбил глаз, разрезал плечо и лапу. Ему же довелось поддеть меня на рог и перекинуть далеко через себя. Я шваркнулся о сваленные в кучу старые ящики. Дотронувшись до живота и убрав от него руку, увидел, что она вся в крови. Но, как выяснилось потом, рана была не очень глубокой и опасной. Так что и в этом случае удача была на моей стороне. Этого нельзя было сказать о зверогоитхе. Его голова была вся сплошь изранена. Шерсть на морде слиплась от крови. Вместо правого глаза из глазницы болталась вена с окровавленным ошметком. Я размахнулся копьем-штыком и, прицелившись, метнул его в монстра – махину. Копье вонзилось аккурат «Минотавру» во второй целый глаз. Теперь гоитх ослеп полностью. От его жуткого, завывающего рева спина покрывалась мурашками. Он повалился на колени, держась руками за морду.

— И это все? – попытался съязвить я, хотя уже сам не мог ровно стоять на ногах, чувствуя, как в каждом миллиметре моего тела пульсирует тяжелая боль.

Шатаясь, падая и вновь поднимаясь, я проковылял к Минотавру. Достал пистолет-автомат и нацелил в быка.

— Да, это все, бычара. – Проговорил, осознавая, что сражение действительно закончилось. – Теперь тебе п…ц!

Нажал на спуск, выпустив в него все пули, что были в патроннике автомата. Затем отбросил опустевшее оружие.

Зверогоитх лежал мертвый. Обессиленный, я упал рядом, чтобы немного прийти в себя.

***

  Я обернулся на возню и крики позади. Там шла другая битва. Изорванный напрочь львиными когтями и зубами, окровавленный Галкин с ножом в правой руке из последних сил бросился на зверогоитха. Крепко вцепившись тому в гриву свободной рукой, Виктор с сумасшедшим воплем вонзил льву в голову нож по самую рукоять. Лев вновь с силой отшвырнул Галкина в сторону. Сам же взялся лапами за нож и вытащил его из головы.

— Сука!!! – налетел на него Галкин из сумрака ночи со вторым ножом в руке. – Получи, урод косматый!!! Вот тебе!!! На еще!!! Это что, боец?! Мешок ты с г…вном и коготками кошачьими – вот ты кто!

Он размахивался и размахивался, нанося колюще – режущем оружием удары зверогоитху куда придется – в голову, в шею, в плечи, в грудь. Лев жутко ревел, пытаясь скинуть с себя проворного, наглого и цепкого обидчика. В конце концов, нож, что гоитх вытащил из своей головы, он с силой вогнал Галкину в грудь.

«Нет. Только не это…». – Пронеслось у меня в голове. Я понимал, что Виктору уже не выбраться живым из этого всего.

— Не-е-т! – закричал я, видя, как лев поднимает двумя руками обмякшее тело Галкина и с размаха швыряет его грудью о стену так, что из спины Виктора, пропоров насквозь плоть и одежду, вылетает застрявший в грудной клетке нож.

Зверогоитх с львиным обличием непроизвольно падает на четвереньки. Его начинают бить судороги. Словно подстреленное на охоте животное, он неуклюже отползает в сторону, оставляя за собой кровавый след. Затем обессилено падает на асфальт и больше не шевелится.

В шоке превозмогая боль, я пешком, ползком – как получалось — добрался до Виктора. Прикоснулся к нему рукой, повернув к себе лицом. На всем его теле не было живого места. Его лицо было исполосано. На лбу, руках, шее кровоточили огромные ссадины. В его грудной клетке была дыра размером с кулак. Виктор смотрел на меня. Медленно, сжимая зубы от неимоверной боли, прилагая усилия, он протянул ко мне руку и положил мне ее на плечо.

— Наш межпланетный переместитель выведен из строя после световой вспышки. – Молвил Галкин. – Найдешь Карасёва. Потом, чтобы вернуться домой, у вас будет два выхода. Либо искать другой рабочий переместитель… — Он зашелся кашлем, из его рта побежала кровь. – Либо запоминай адрес: Лиддиргжский бульвар, улица Грейво, дом 30. Там в подвале находится громоздкое устройство по перемещению сквозь время. Запустишь его – на мониторе появится инструкция по применению. Прочитай. Ничего особо сложного там нет. Вы с Пашкой сможете вернуться на Землю. Но у работы этой машины есть побочный эффект. При перемещении…

Он не договорил. Его рука ослабла и упала с моего плеча. Судорожное дыхание прекратилось. Я приложил два пальца к его шее: пульс не прощупывался. Слезы собрались комом у меня в горле. «Прости», — только и смог прошептать я.

Сразу в двух направлениях раздался многократный топот шагов. Я поднял глаза. Ко мне приближались два отряда вооруженных солдат. Тупоголовые идиоты! Они не имеют понятия, с кем связались! Мне нужно отыскать Карасёва и на этом…

На этом моя миссия еще не закончится.