– А что? Я говорю, как думаю! Это забавно, ты вон какой красавец и попросту хорош. Удивлен отсутствием у тебя девчонки. В конце концов наш офицерский чин настойчиво располагает к любвеобильности и полигамии!

– Ох. – Миктор вздохнул и сделал фальшивую улыбку. – Я под Большеградом понял, что ты тот еще гуляка-хулиган. Помню, как ты по деревенским койкам лазил. Да как не появится поблизости девушка – так ты сразу глазами по ней шастаешь, – делая вид, что ничего отвратного не чувствует, сказал Таврический.

– Было дело, нет, ну, а что? Я – молодой, красивый, да еще вот, теперь и офицер! Что ж мне, своему либидо на укор поступать, просиживать молодую пору и чахнуть?!

– Нет, живи как считаешь должным, я тебе ничего и не говорю, просто к подобному душа у меня не лежит.

– Да не, мне кажется, я все правильно делаю. – Негромов, похоже, сумел раскусить фальшивость гримасы Таврического и захотел как-нибудь над ним подшутить.

– А знаешь, правда, что говорил, мол, неудачник ты… Все-таки, вот, как тебя жизнь труханула… – Сказанное сходило больше за оскорбление, нежели за шутку.

– К чему ты это?

– Да так, просто лицо у тебя какое-то недоброе и фальшивое. Признай, тебе не мило то, что я говорю!

– Ну, раз уж ты сам это подметил, то скажу — да, я считаю такое поведение очень безалаберным и несостоятельным, также это отражает еще твою незрелость.

– Да что-с, вы, милсдарь, говорите! А ты у нас, наверное, ангел и посланник свыше?