-Я уже говорила — я не хочу убивать русских.
-Вам и не придется. Только если в самом крайнем случае. И так?
Я молчала. Только теперь я не видела Зойкиного лица. Я видела деда. Кажется, целую вечность назад я прибежала к нему и пожаловалась, что соседский мальчишка Васька Прохоров стащил яблоки с нашей кухни, которые наша домработница Аннушка приготовила для пирога. Мне было лет пять или шесть. И тогда дед сказал мне:
-Я терпеть не могу ябед, Катенька. Ябед и предателей. Никогда ни на кого не жалуйся. Запомни!
Он гладил меня по голове.
-Ступай, найди Ваську и, если он еще не слопал все яблоки, оставь ему одно и скажи, что остальные для пирога и пригласи его на чай. Поняла?
Я тогда нашла Ваську, передала все, что просил дед. Васька глядел на меня ошалело, потом медленно отдал яблоки, не оставив себе ни одного и сказал, что придет на чай. А когда я шла назад, крикнул:
-Катька! Слышь, Катька!.. — я обернулась. — А если кто обижать станет, ты мне скажи. Поняла? Я им в морду дам!
-Я — не ябеда! — гордо заявила я и отнесла яблоки на кухню.
Я так никогда и не жаловалась ему, но мои обидчики всегда и неизменно получали тумаков. Видимо, все-таки, от Васьки. Следил он за мной, что ли…
-Вам нужно подумать? Вероятно, вам хочется знать, что с вами случится в случае вашего отказа?
-Я думаю, тут одно из двух — лагерь или расстрел, — ответила я.
-Верно… Вам действительно так дорога ваша родина?