Офицеры уже улыбались, предвкушая легкую победу. Все, кроме одного. Торгаст все также напряжённо вглядывался в даль.

Коннице оставалось не более нескольких корпусов, когда первые два ряда противника разбились на небольшие группы, ощетинившиеся копьями, вынуждая всадников проскакивать между ними, не нанося никакого ущерба. Задние же шеренги, словно ожидая этих манёвров, пустили в ход свои арбалеты, сбивавшие переднюю волну всадников и заставляя остальных потерять напор, и захлебнуться в собственной атаке.

Торгаст закричал, чтобы коннице трубили отступление, но было уже слишком поздно. Зажатые между вновь раскрывшимся шеренгами врага, расстреливаемые тяжелыми болтами всадники были обречены. Те, кто выжил, пытались сгруппироваться и вырваться из окружения, но мало кому это удалось. Тогда мы ещё не понимали, что произошло. Тяжелая конница, гроза имперской армии была сметена в несколько вдохов. И хотя в имперскую бригаду входило не более тысячи всадников, при верно рассчитанном ударе они превращались в могучую силу. Жаль, что не в тот раз.

Улыбки самонадеянных командиров уже давно погасли, и пока, все подсчитывали потери, с врагом столкнулась пехота. Хотя правильнее было бы сказать наоборот. Только последняя лошадь проскочила превратившиеся в ежи первую шеренгу противника, как те, вновь перестроившись бросились в атаку. И поверь, то, что произошло дальше, окончательно погасило бахвальство тех, кто был в ставке.