Я присел рядом с ним и заговорил. Уже не повторю слово в слово, что сказал. Там было что-то о том, что все, кого мы знали, погибли и что теперь наша очередь встать на защиту империи. Что мы умрем, но сделаем это с честью, как и полагается отборной бригаде. О том, что про нас будут слагать песни и мы останемся в памяти живущих, как последние из тех, кто не сдался врагу.

Уж не знаю, откуда во мне проснулось такое красноречие, но к концу, вокруг меня уже собрались все те, кто уцелел. И когда я обернулся, то не увидел в их глазах ни капли страха. Там была только решимость. Решимость умереть и утащить за собой как можно больше врагов. Внезапно я понял, что будь перед нами хоть сами боги, эти мальчишки не испугались бы и их.

Я поднялся с колен и, вскинув меч над головой, закричал «вперёд!» и первый же бросился на врага. А за мной, с точно такими же криками бежали остальные, все те несколько дюжин, что слушали мою речь.

Ты наверняка знаешь тот восторг, когда ты ведёшь людей в бой, — обратился Аварад к Ярдену, — это ни с чем не сравнимое ощущение. Именно тогда я испытал его в первый раз.

Должно быть, наш крик поднял дикарей, а быть может, они уже давно нас ждали. Но как только мы выбежали из-за почти полностью разрушенных баррикад, перед нами стояла сплошная линия гигантов. Но это нас нисколько не остановило, а скорее даже раззадорило.

Один из дикарей стоял впереди, в нескольких шагах от своих соплеменников. И даже на фоне остальных он был огромен. А уж по сравнению со мной напоминал дуб рядом с белкой.